По утрам Анюта долго лежала с закрытыми глазами. Прислушивалась к звукам, к себе. Какой он – новый день? Стоит того, чтобы открыть глаза, спустить ноги с кровати и прожить до вечера?
«Вася! Васенька, где ты?» – услышала Аня через стенку. Она встала на пол и почувствовала его стылость. «Холодно, как в склепе», – пробормотала девушка и побрела в бабушкину комнату. По пути обулась в старые мамины тапочки, накинула на худенькие плечи выцветшую кофту и открыла дверь.
«Тебе решать: стакан наполовину пуст или полон», – часто говорила бабушка. Сама она придерживалась «золотой середины»: счастья не должно быть много – к нему быстро привыкаешь, а когда оно уходит, – что обязательно случается – жизнь становится невыносимой. С присутствием горя примиряешься, с отсутствием счастья – нет.
Несчастливой стороной бабушкиной жизни был ее сын Василий. У него стакан всегда был полон. Только не радостью и любовью, а водкой.
Говорят, муж и жена подобны сообщающимся сосудам. Видимо, все так и есть, потому что чем полнее был стакан Василия, тем меньше жизни оставалось в Аниной маме. Она долго сопротивлялась – не позволяла последним капелькам высохнуть, хотела поделиться ими с Анютой. Не успела – однажды мамин стакан опустел.
А потом и бабушка стала угасать. Большую часть времени она спала или лежала, не реагируя ни на что. А когда открывала подслеповатые, обесцвеченные временем глаза, начинала будто искать кого-то. Первое время Аня думала, что её. Но нет – бабушка всматривалась в девушку, ее взгляд потухал, и она снова уходила в небытие.
Аня всегда поражалась резкому переходу из тени в свет. Комната небольшая, но за счет хорошей освещенности казалась просторнее. В детстве девочке нравилось прибегать из школы, быстро разуваться в темном коридоре и мчаться к бабушке. Та обычно вязала у окна или читала книгу. Увидев Аню, она поднималась с дивана и обнимала внучку.
– Здравствуй, Анечка! Как дела? Что в школе?
Ане казалось, что она попадала в рай, где светло, тепло и всегда тебе рады. С мамой тоже было хорошо, но реже. Обычно мама оставалась на очередную подработку или отдыхала после смены. Чаще всего просто лежала, уткнувшись лицом в подушку.
– Бабуля, а мама дома? Пойду обед разогрею.
– Аня, я вот тебе здесь пирожков оставила и конфеты принесла. Чай в термосе. Побудь здесь, со мной.
И девочка понимала, что на кухне сидит пьяный отец. Он не дрался и не скандалил, но остальные домочадцы старались не попадаться ему на глаза. Отец сидел на кухне один и пил. Столкнувшись с Аней, он долго смотрел на нее и вздыхал. Девочку пугала такая реакция. У нескольких ее одноклассников тоже были пьющие отцы, но те дебоширили все выходные, а потом шли на работу и ждали пятничного вечера.
Анин отец не ругался, но и не работал. Бабушка отдавала ему половину своей пенсии в обмен на спокойствие в доме и видимость нормальной семьи. Мама долго не смирялась с этим – родительские ссоры пугали совсем маленькую Аню, она прибегала к бабушке и садилась ей на колени. Бабушка пела песни, читала сказки, помогала делать уроки. Если ругань не прекращалась, она выходила из комнаты и что-то негромко говорила маме и папе. Через 5 минут бабушка возвращалась, а в доме устанавливалась тишина. Неспокойная, вязкая, болезненная. Но тишина.
Бабушка представлялась Ане волшебницей. Она восстанавливала мир в доме и не позволяла папе шуметь. Но уже в 13 лет девочка узнала цену этого волшебства.
***
Как-то на лестничной площадке она услышала за дверями своей квартиры громкие разговоры. Когда ключ сделал первый поворот в замке, к пронзительному голосу мамы и пьяному ворчанию папы присоединился третий голос – бабушкин. Хотя Аня узнала его не сразу: в нем были холод и резкость.
Прихода Ани никто не заметил, поэтому разговоры не прекратились. Да и общения как такового не было. Аня услышала бабушкины слова: «Катерина, если что-то не устраивает, тебя никто не держит. Дверь для тебя была открыта всегда. Но Аня останется здесь – бомжевать с тобой на съемных квартирах и есть пустые щи на твою зарплату не позволю. Ты здесь – никто. Муж у тебя пьющий, да. Но ты до свадьбы должна была думать. Или решила, что своей красотой от бутылки удержишь? Как видишь, не удержала. Я тебе и так помогла – благодаря мне твой муж по бабам не ходит и собутыльников не водит. Сидит себе и сидит здесь. В моей и его квартире. А что будешь делать ты, тебе решать».
Аня прижалась к висящим в гардеробе пальто и мечтала остаться незамеченной. Но проходящая мимо мама даже глаз не подняла – не то чтобы голову повернуть. Она ушла в комнату и закрыла за собой дверь.
Аня сделала вид, что только что зашла, но крикнуть: «Я пришла!» – сил у девочки не было. Она разувалась, а в глазах стояли слезы обиды за мать.
– Анечка, ты пришла! Как дела? Пойдем в комнату – я тебе там котлеток оставила.
– Я в школе поела. Пойду уроки делать.
– Что-то случилось, Аня? На тебе лица нет.
– Все в порядке, бабушка. Просто устала. Зайду к маме.
Аня открыла дверь в родительскую спальню. Мама лежала, укрывшись одеялом с головой и прижав ноги к груди.
