Утреннее солнце было ярким, по-летнему дерзким, несмотря на осеннюю пору. Оно било в окно, закрытое жалюзи, однако было не в силах попасть в полутемную комнату – лишь несколько острых, тонких лучей смогли пробиться внутрь и, дрожа, играли на стене да серебрили воду в графине. Еще один луч падал на обнаженную загорелую ногу лежащей на широкой кровати девушки. Многие бы сочли ее красивой – стройная, гибкая, грациозная, с правильными чертами лица и женственными формами, однако высокомерное выражение, застывшее в карих глазах, портило все впечатление.
Таких, как она, не любили.
Таких, как она, называли стервами.
По крайней мере, Алина сама так думала. А цену себе она знала.
– Чего больше всего на свете боится твой брат? – спросила задумчиво девушка и перевернулась на живот, укрываясь сатиновой простыней цвета темного шоколада. В руке ее был телефон с золотистым корпусом. Глядя в него, она отчего-то улыбалась – как будто затеяла что-то.
Лежащий рядом с ней молодой человек, разглядывающий потолок, рассерженно сощурился. Говорить об этом ему не хотелось. Хотелось курить, но при Алине он не мог этого делать. Да и не следовало вспоминать старую детскую привычку.
– Может быть, стоит спросить у него? – поинтересовался он.
– Я интересуюсь у тебя, Кирилл.
– Откуда я знаю, чего боится этот клоун? Потерять славу, группу, свою девчонку, в конце концов, – Кирилл машинально потер щеку, по которой эта самая девчонка когда-то его ударила. И отметил про себя, что стоит побриться.
– А как думаешь, что бы он выбрал? – задумчиво спросила Алина, водя тонким пальцем с длинным бордовым ногтем по его обнаженному плечу. – Любовь или музыку?
– Я тебя не понимаю, – нахмурился Кирилл. Близость девушки опьяняла.
– Ты не должен понимать меня. Ты должен понимать его, – промурлыкала Алина и потерлась головой об его предплечье, как большая дикая кошка. Кирилл едва заметно вздрогнул. Чем больше он находился рядом с Алиной, тем сильнее привязывался к ней. И она словно это чувствовала – понимала, что имеет над ним власть. Как когда-то над Антоном.
– Если бы ты оказался на его месте, – продолжала черноволосая девушка, – что бы тебе страшнее было потерять? Любимую девушку или цель жизни?
– Не знаю.
– Подумай.
– Что за глупости ты спрашиваешь? – поморщился Кирилл.
– Это не глупости…
Алина привстала и, опираясь рукой об подушку, склонилась над Кириллом – так, что ее длинные черные волосы упали ему на грудь.
– Ответь. Любовь или карьера? – прошептала она.
Их лица были напротив друг друга. Над головами дрожали острые, как лезвия, лучи.
– Ты, – хрипло ответил Кирилл и потянулся к Алине, чтобы поцеловать.
Она разрешила. И поцелуй вышел медленным, глубоким, чувственным – как изящная пытка.
Но едва только Кирилл попытался обнять девушку, она оттолкнула его и легко вскочила с кровати.
– Ты мне надоел, – объявила Алина и, ничего больше не объясняя, отправилась в ванную комнату, которая в снимаемом ими двоими номере гостиницы была шикарной. Лесковой нравилось нежиться в пене и пить вино. Или текилу – насмешливая дань отношениям с Антоном. А Кириллу… Кириллу просто нравилось смотреть на нее. Быть рядом с ней.
– Надеюсь, ты уйдешь до моего прихода, – сказала девушка напоследок и скрылась за дверь. Тотчас послышался шум воды.
– Пошла ты.
Кирилл рывком встал и с досадой ударил кулаком по стене. Он любил Лескову – любовью болезненной, не всегда оправданной, той самой, которая есть «вопреки»: вопреки ее характеру, вопреки ее чувствам к его собственному брату, вопреки обстоятельствам. Однако Алина вела себя так, словно хотела специально унизить Кирилла, лишний раз показать ему превосходство Антона. А может быть, она просто отыгрывалась на нем за ту боль, которую доставил ей его брат. Они ведь очень похожи. Близнецы. Не одно лицо, но изредка Кирилла путали с его знаменитым братом какие-то малолетние фанаты, и это его и бесило, и оскорбляло.
Кирилл надел брюки, накинул рубашку, стал застегивать пуговицы.
Алину стоило поставить на место, но он малодушно не мог этого сделать. И знал, что вскоре его злость пройдет, и стоит ей через день или два позвать его вновь, как он придет. Скрепя зубами, но вернется в ее объятия.
Что выберет этот надменный псих? Любовь или музыку? Да ему-то откуда знать?! От брата Кирилл привык ожидать всего самого неожиданного. Антон с детства был таким – странным, отличающимся от других. Сначала – спокойный, серьезный, замкнутый, весь в себе и своем плавании. Кирилл в отличие от близнеца не любил бассейн, да и вообще больше любил смотреть мультики или рубиться в игры, а этот и учился хорошо, и получал награды и медали за плавание, и мать им гордилась куда больше. Тогда, в далеком детстве, Кирилл, ужасно ревнуя Антона к матери, старался как мог заработать ее похвалу и со временем понял, что хорошо учиться или быть первым в какой-то области – не главное. Главное – радовать маму. Он научился закладывать и подставлять Антона (тот этого заслуживал!), иногда даже сам провоцировал. И для матери – женщины властной, становился все более хорошим мальчиком. А потом Антон взбунтовался – после того, как мать решила, что бассейн ему не нужен и пловца со всемирной известностью из него, скорее всего, не получится. Нет, тренеры говорили, что у Антона может быть хорошее будущее и карьера спортсмена возможна очень удачной, но мать решила иначе. Ее дети должны быть обеспечены и ни в чем не знать нужды, и для этого они продолжат семейный бизнес. Кирилл выбору матери не сопротивлялся, хотя его куда больше увлекала история и археология, нежели экономические и юридические науки. Однако он понимал уже тогда – денег его увлечение, стоит ему перерасти из хобби в работу, принесет мало. И подчинился воле матери – выучился в престижном университете и возглавил один из филиалов компании, который она ему доверила. Антон же принялся бунтовать. И, казалось бы, его подростковый бунт затянулся до сих пор – он занимался музыкой и играл в рок-группе, на удивление Кирилла став знаменитым.
