Мрачный коридор казался бесконечным. Многочисленные ответвления во всяческие подсобки и глухие тупики требовали немедленного исследования, прощупывания, вынюхивания, вглядывания и прослушивания. Тусклый свет от засиженных мухами редких лампочек не обеспечивал полной видимости, и особенно настораживала застывшая вязкая тишина, витающая в бесконечных закоулках. Безмолвие – отнюдь не признак безопасности. Привычные звуки успокаивают, в то время как абсолютное затишье нагнетает чувство тревоги. Раньше он думал, что спящие собаки подымают ухо, реагируя на непривычные звуки, но теперь, когда сам стал сторожевым псом, точно знает, что таким образом животные стараются лишний раз удостовериться, что вокруг – все как всегда.
Вроде и магазинчик небольшой, но по количеству мелких помещений похож на соты в улье. Попробуй за всем уследи. И как всякий новичок, он старался ничего не пропустить: усердно дергал ручки дверей, заглядывал во все углы, подсобки, изгибы, извилины и загогулины, стараясь учуять незнакомые запахи.
Охранник – вторая по распространенности после менеджера профессия в Украине. На каждое здание требуется сторож, и даже пересічні громадяни нередко усаживают консьержек у входа в свои облупленные подъезды. В бытность поиска работы ему как-то предложили посидеть рядом с такой подъездной теткой в качестве секьюрити. Он тогда еще удивился: типа, не многовато ли двоих на одно рабочее место? Но ему популярно объяснили, что мордовороты обычно говорить не научены, и лучше эти функции разделить. Ему терпеливо растолковали, что он не такой уж и барбос, и из этой пары вакансий может претендовать разве что на позицию консьержа, которая, кстати, не совсем и вакантная, а точнее – совсем не вакантная.
Привычка тщательнейшим образом заглядывать во все углы появилась с тех пор, как пару недель назад он обнаружил в одном из этих гребаных закоулков бомжа. Мужик лет пятидесяти (а может и меньше, кто знает?) разлегся, забившись под батарею в подсобке второго этажа. И не таким уж помойным выглядел тот апатрид. Вполне возможно это был начинающий бездомный. Но на улице свирепствовал жуткий мороз, и бомжара, которому каким-то чудом посчастливилось незаметно пробраться в подсобку, находился на верху блаженства. На какое-то мгновение стало даже жаль чувака, но от мысли, что кто-то узнает о постороннем на охраняемой территории, волосы зашевелились на голове… Немедленное увольнение с волчьим билетом.
Обормот все еще лежал под батареей, не ведая, что через считанные минуты ему придется снова рысачить на собачьем холоде в поисках другого пристанища. Блеклый свет от грязной лампочки давал возможность рассмотреть пятидневную щетину и крупные бордовые прожилки на лице, давно нестиранные ватные штаны и вытянутый, когда-то лилового цвета вязаный свитер. Рядом валялись небрежно брошенная черная стеганая куртка и аккуратно приставленная к стене клетчатая сумка. Мужик нагло похрапывал, наслаждаясь теплом…
Брезгливо дотронувшись носком кожаного ботинка до кудрявой, давно немытой головы, охранник тут же отпрянул в сторону. Но тело и не думало шевелиться. Мелькнувшая было мысль позвать кого-то на помощь, сразу же отлетела в космос… Лучше провести операцию без свидетелей.
И тут непрошенный гость по-армейски резко вскочил, выпрямившись во весь свой почти двухметровый рост.
– Мужик, ты… это… Ты того… Давай… Не безобразничай… – протянул охранник, испуганно отступив к стене.
А бичара тупо смотрел своими сонными черными глазами куда-то вдаль, постепенно осознавая, что лафа позади, и не за горами суровые бомжацкие будни на двадцатиградусном морозе. Пришлось даже подождать, пока до верзилы дойдет реальность происходящего. Накалять обстановку не в общих интересах. Все надо решать быстро, мирно и бесшумно. Тут одна проблема: как вывести чудака вне поля зрения камер? В голове зароились всевозможные идеи… Если поднять гвалт, тогда он сдаст предыдущую смену, не выловившую постороннего перед закрытием. Сделать все по-тихому – подставить себя…
– Мужик, ты как сюда пробрался? – спросил шепотом, ненавидя себя за предательски трусливую хрипоту в горле.
– А ти… хто? – выдохнул бомж скорей удивленно.
– Охранник я …Ты давай… Ты того… Как сюда зашел, так и выходи… Понял?
– Поняв… Чого ж не поняв?…
И как бы спохватившись, мужик на что-то надеясь жалобно проскулил:
– А можна до ранку? Я тихесенько…
– Нет…
Картина – не маслом, а кизяком писанная: гулливер униженно просит шибздика о невозможном…
– Ты давай… Иди откуда пришел… Чтоб никто не видел… А то будет и тебе, и мне…
Бомж нехотя натянул на себя свою замасленную куртку и привычно-жалостливо захныкал:
– Холодрига на вулиці… Я тут тихенько… Пиздець там, захворію я…
– Нельзя, мужик… Ты того… Иди, давай…
Черт… Три месяца в охране, а уже такая деградация. Мало что заладил «мужика», еще и тыкает незнакомому человеку… Хотя… Тут не до этикета.
Наконец до бродяги дошло, что судьба неумолима, и, подхватив свою огромную клеенчатую сумку, он уверенно зашагал коридорными
