– Давайте выпьем за мудаков!
– А че эт за мудаков-то?
– Да потому что на фоне мудаков мы, хорошие люди, прорисовываемся четче.
к/ф «Граффити»
Все случилось в тот солнечный день в Гоа, когда я лежал на пляже в шеке и слушал шелест волн Аравийского моря, с силой бивших о берег. В уголку рта тлела самокрутка BD, пепел с которой ветер услужливо сдувал прочь, на столике потела бутылка пива, и жизнь казалась простой, понятной, даже райской. Я не заметил, как задремал, чтобы проснуться от легкого щекотания волос по лицу и последующего следом легкого поцелуя. Когда я открыл глаза, Яна все еще склонялась надо мной. Ровный карамельный загар на худеньких плечах скрывался локонами ниспадающих под силой гравитации волос. Большие темно-голубые глаза с неуловимым фиолетовым оттенком, выделявшиеся на фоне некрупных черт лица, смотрели, как и всегда, двумя Марианскими впадинами, за глубиной которых невозможно угадать, что творится внутри. Уголки тонкой линии губ слегка загибались вверх в легкой, то ли эротичной, то ли насмешливой не то улыбке, не то ухмылке. Я никогда не мог понять эту женщину, не мог разгадать, что она думает. Знаете, как если разглядывать на фото в рекламе. Взглянешь мельком, и кажется, будто люди на ней улыбаются. Будешь вглядываться долго – покажется, что это маска, скрывающая гнев или боль, за видимой притворной улыбкой. С Яной так же. В зависимости от своего настроения, я улавливал в ее, не меняющих выражения чертах лица, то обожание и страсть, то горечь и печаль, то сарказм и насмешку. Наверное, всему виной были эти глаза, они притягивали внимание и не давали сосредоточиться на мимике, которая могла бы рассказать мелкими штрихами о настроении своей хозяйки. Порой я думал, что Яна – просто кукла человеческих размеров. Большие глаза, всегда ровные волосы, кожа без единого изъяна, тонкие пальцы, тонкая же фигурка, длинные ноги, аккуратная грудь, плечи. Она вся казалась фарфоровым произведением искусства, нежели человеком. И в общении такая же: сдержанная, немногословная, никогда не расскажет, что у нее на уме, что ее беспокоит или чем она недовольна. Я думал, что любил ее. Хотя оказалось, что скорее это она позволяет мне испытывать привязанность к ней.
И в этот день все изменилось, в ту секунду, когда она наклонилась поцеловать меня, когда я уловил еле уловимый, тяжелый (как на мой вкус) аромат мужского Балдассарини Амбре. Сначала я не понял, что к чему, и начал разговор в своей привычно сюсюкающей (за которую теперь себя ненавижу) манере:
– Выспалась, соня?
– Не все же любят спать на пляже. Кому-то по душе удобная кровать.
– Зачем кровать, когда есть солнце и свежий ветер с моря?
– Ну, знаешь… – и Яна поднялась, чтобы лечь на соседний лежак, но я взял ее за руку и притянул обратно к себе.
– Что еще? – с легкой ноткой недовольства, как мне показалось, спросила она.
С Яной я познакомился сразу после повышения на работе. Я вкалывал в одной окологосударственной конторке, чьи филиалы были разбросаны по всему миру, и которая занималась выкачиванием полезных ископаемых. Начальник отдела пошел на повышение, забрав своего зама с собой. А новый начальник почему-то решил повысить меня. Что странно, потому что впервые на моей практике правило блата не сработало. Работы стало больше, но и денег прибавилось.
Я даже ненадолго уверовал во вселенскую справедливость. Стал снимать квартирку побольше, купил кредитный Форд Фокус (символ принадлежности к среднему классу, если верить рекламным проспектам), приоделся получше.
Где-то в это время на горизонте появилась Яна. Мы познакомились на тусовке моих новых знакомых из «начальственного» круга общения. Хозяин дома представил меня, не без доли иронии, как восходящую звезду НедраОйла и свалил. А я остался, не зная, куда прятать руки и взгляд. Яна училась на психолога и довольно быстро меня разговорила, тем более что я и сам ничего особо скрывать не хотел. Она задавала вопросы, смотрела на мою реакцию (как я теперь понимаю) и искала перечень моих интересов. Вскоре она нащупала нужные звенья и, подбадривая меня общими вопросами на интересные мне темы, все с той же неизменной улыбкой, слушала, внимательно разглядывая своими большими глазами, подернутыми толстым слоем туши на ресницах.
Она «сдалась» через две недели, а через три мы перевозили ее вещи ко мне. Все прошло быстро, но желанно с моей стороны. Меня быстро выдрессировали на предмет грязной посуды и местоположения вещей, выдали в устной форме расписание любовно-постельных утех (3 раза в неделю) и я зажил условно-счастливой жизнью. Теперь уйти с работы я не мог еще потому, что был не один. Все было идеально, как в фильмах. Идеально и рафинированно, без единой капельки канцерогенов.
Итак, я притянул Яну к себе и, делая вид, что хочу поцеловать ее шейку, вдохнул запах. Сомнений не оставалось – Балдассарини. Интересно, откуда?
– И давно ты мне изменяешь? – в шутку спросил я.
– Я тебе не изменяю.
– Госпожа психолог, вы забыли спросить, с чего я так решил?
