Я правнук Алексея Максимовича Горького и внук Лаврентия Павловича Берии[1]. И прадед, и дед ушли в мир иной задолго до моего рождения, но я вырос в этой большой семье, которая и по сей день вызывает большой интерес у журналистов, писателей, кинематографистов.
Мое детство прошло в Москве в особняке Шехтеля у Никитских ворот, где когда-то жил Горький и где теперь находится его музей, где происходили многие важнейшие события, которые по-прежнему волнуют тех, кому интересно наше прошлое. Не только жизнь, но и смерть моего прадедушки – сюжет авантюрных романов и приключенческих кинолент. В 30-е годы «виновных» в смерти Горького сажали на скамью подсудимых и приговаривали к смертной казни.
В этом же доме жила и моя бабушка Надежда Алексеевна, Тимоша – жена Максима, сына Алексея Максимовича, которая нравилась Сталину и в которую, как говорят, был влюблен нарком внутренних дел СССР Генрих Ягода. Многие уверены, что именно чувства наркома привели к смерти моего дедушки Максима.
Моя мама родилась в итальянском городе Сорренто, в московской школе дружила и сидела за одной партой с дочерью Сталина Светланой.
Потом я переехал в Киев, где жил мой отец, сын Лаврентия Берии, которого сегодня одни обвиняют во всех смертных грехах, другие уважительно именуют эффективным менеджером и создателем советского ядерного оружия. Папу в 1953 году арестовали, выслали из Москвы в Свердловск и заставили сменить фамилию. Через десять лет разрешили переехать в Киев.
Моя специальность – радиоэлектроника, я работал в одном из научно-исследовательских институтов. В этом смысле я пошел в отца, который в свое время создал первую систему противоракетной обороны Москвы. И раньше я никогда не занимался ни политикой, ни литературой.
Почему же я решил написать эту книгу?
Теперь, когда моих родителей нет в живых, я считаю своим долгом рассказать все, что мне известно о нашей большой семье, которая волей судеб оказалась в эпицентре многих драм и трагедий XX века.
Надеюсь, что читателю, мало знакомому с биографиями писателя Горького и наркома внутренних дел Берии, их сыновей Максима и Серго, будут интересны эти записки и подвигнут его к более глубокому ознакомлению с трагическими периодами истории России и СССР, в которых жили и действовали эти люди.
Максим. Рождение. Раннее детство. Революция 1905 года
В октябре 1896 года Алексей Максимович Горький (далее я буду в тексте указывать лишь инициалы своего прадеда. – А.М.) заболел бронхитом. Через месяц начался воспалительный процесс в легких, температура не спадала, и в январе следующего года у него диагностировали туберкулез. Пришлось выехать на лечение в Крым. В Ялте А.М. и моя прабабушка Екатерина Павловна познакомились с помещицей А.А. Орловской и по ее приглашению в мае 1897 года отправились в Украину для продолжения лечения.
В 1897 году, 27 июля, в селе Мануйловка Кобелякского уезда Полтавской губернии родился их первенец – сын Максим, названный так в честь отца А.М. – Максима Савватьевича Пешкова.
В начале 1898 года вся семья вернулась в Нижний Новгород. А.М. нежно любил своего первенца, но чрезмерная загруженность работой не позволяла уделить сыну, да и жене так необходимое им внимание. Где бы ни находился А.М. – всюду за ним устанавливалась слежка, производились обыски, следовали аресты и ссылка. В середине апреля А.М. был арестован и отправлен в Тифлис, Екатерине Павловне с Максимом пришлось выехать в Самару. После освобождения А.М. приехал к ним, а осенью все вместе опять вернулись в Нижний. Постоянные переезды, неустроенность, тревога за мужа, нервная тяжелая обстановка – все это сказывалось на здоровье и матери, и сына. Мальчик рос нервным и впечатлительным.
О раннем детстве Максима сохранилось мало воспоминаний, одно из немногих принадлежит Н.С. Филитису, автору книг для детей, позже ставшему профессором Института физической культуры. В 1899 году Николай Степанович с женой гостили у А.М. в Васильсурске, где Филитис впервые увидел маленького Максима. Первое впечатление: «Плотный, голубоглазый, краснощекий крошечный Максик чем-то серьезно играл, освещенный ярким солнцем». Филитис спросил его: «Ты Максик Горький? – Нет, – отрезал он с серьезным видом, – сладкий»[2].
А через несколько месяцев после первого знакомства уже А.М. с семьей гостили у Филитисов на их московской квартире. Близко наблюдая мальчика, Николай Степанович отметил уже начавшее проявляться одно из основных свойств его характера: неумеренная подвижность, неуемная энергия, требующая немедленного выхода. Казалось даже, что ребенок не может спокойно сосредоточиться на чем-нибудь, и Филитис был приятно удивлен, убедившись, что такая нервная подвижность отнюдь не мешает его «мозговой» работе.
Однажды он услышал, как в соседней комнате Максик декламировал стихи:
Вот идет Петрушка —
Темный трубочист,
Он лицом хоть черен,
Но душою чист.
Нечего бояться
Его темноты,
Нужно опасаться
Ложной красоты.
Красота нас часто
Не к добру ведет,
А его метелка
От огня спасет.
Максику шел тогда всего третий год, и для ребенка такого возраста запоминание столь длинного, да и непонятного ему по смыслу стихотворения – требовало немалого умственного напряжения. Максик не был разговорчив, обычно был комично серьезен, говорил, может быть подражая отцу, баском. Николай Степанович запомнил такой разговор – перекличку с отцом, они находились в разных комнатах:
