Посвящается самой главной моей читательнице, которая умеет вдохновлять. Имя я, конечно же, не буду говорить.
Бегущая строка ярко светила в этот позднеосенний вечер. На ней была лишь только одна надпись – «ТАБАК». Молодой человек шмыгнул носом, выходя из оного заведения, сразу положив мелочь во внутренний карман. Рядом с этим местом, почти у двери, стояли две неопрятного вида женщины и некий мужик, от которого чувствовался на расстоянии метра запах паршивого алкоголя, весьма неприятный, похожий на то, будто он смешал пиво и водку, а потом скинул в этот стакан пепел с сигареты, не имеющей фильтра. Он был в какой-то смешной рубашке, и явно по нему было видно, что сегодняшний холод совсем данного человека не волновал. Хотя, может, он просто выделывался? Право, эти женщины не достойны такого самопожертвования и ухищрений. Да и в целом, зачем так удивлять их своей молодецкой удалью, если можно, по сути, просто купить девушке рулетик, пока она спит, нарезать, заварить чай и тихонько разбудить в свете солнечных лучей. Увидев готовый завтрак, она всенепременно будет рада. А тут он себя калечит, никакого бережного отношения к телу. Заболеет и умрёт ещё.
Хотя, учитывая, его заметно облысевшую голову и крайне хриплый голос, жить ему осталось не так уж и долго. Получит какой-нибудь рак лёгких и помрёт в больнице, безнадёжно больной, среди таких же скорбящих, смирившихся со своей смертью и терпящих свою внутреннюю боль. Если так подумать, то, зная о неизлечимой болезни, почему бы просто не провести остаток жизни с ветерком, среди лучших своих друзей, в компании прелестнейших женщин, а затем, как придёт смертный час – выпить яду и умереть спокойно дома, на своём ложе, под звуки гитарных струн и весёлые крики. Ведь кто знает, что там после смерти? Мы вот все думаем, что это небытие. Однако, что если это лишь определенный этап в жизни, как первый поход в школу или взросление. Что, если там, далее, есть иной мир, скрытый от всех глаз, где душа человека испытывает эйфорию и экзальтацию от того, что она чувствует там. Впрочем, каждый получит то, во что он верит, я думаю. Надеюсь, это будет заслуженный покой, знаменующий выход из бурного жизненного шторма. А так это лишь новые муки, всякие терапии, отчаянная борьба с непреклонной волей Жнеца.
Отчего бы просто не принять. Также, как мы принимаем со временем все изменения в жизни и адаптируемся к ним. В деревне Тибета жил когда-то один монах. Дело в том, что по соседству с ним жила семья с дочкой. Когда та повзрослела, то неожиданно для всех родила ребёнка. Когда её спрашивали, та с испугу ответила, что отцом является тот самый монах. Воспылавший яростью отец семейства взял младенца и отдал того монаху, хотя тот не имел никакого к нему отношения. Тем не менее, монах молча принял ребёнка и весь год его выхаживал, следил, смотрел за ним, играл и заботился. Тогда, видя это, девушка не выдержала и призналась, что настоящий отец – сын рыбака. Её отец взял обратно ребёнка у монаха и очень долго извинялся. Однако монах не был на него зол. Он принял то обстоятельство, принимает теперь и это.
Также и наш мужик мог бы спокойно принять свою смерть, и в оставшееся время прожить свою жизнь так, чтоб вокруг него были не эти неопрятности, а такие девушки, которых он видит только в журналах да лихие товарищи, готовые ровно на всё. Вряд ли его теперешние собутыльники такие, совсем уже не те молодые люди.
Впрочем, я совершеннейшим образом задумался об этом вопросе, а меж тем даже не говорил своего пути. Шёл я по направлению к Кировскому парку, что в моём городе стоит прямо у реки. Сам парк не столь интересен, как его набережная, где можно подолгу смотреть на течение реки Сысолы. В ночное время обычно парк пуст, и там не обитает разного рода странных личностей. Пройдя по набережной и смотря на другой берег, можно увидеть на той стороне обветшалые русские избы Заречья, около которых, как правило, нет толкового тротуара, лишь заледеневшие грязные корки. Пар уже шёл изо рта, а значится – зима уже скоро наступит. Подмораживает. Кроссовки уже не могут спасти своего хозяина от лап ветра, да и в лицо бьёт он весьма сильно, особенно сейчас, при выходе на главную городскую площадь. Людей на площади не было. Вечер субботы, всё-таки. Многие в это время обычно дома. Стоящий на постаменте статный Ленин – своеобразный страж на входе в старую часть города, в котором дома были выстроены ещё в стародавние времена. Перед ним город вовсе другой. Как-то раз, в одной из подворотен, на перекрёстке между гостиницей и «Детским миром» мне встретились натурального образа куртизанки, отметившие, что я «весьма милый мальчик». Они стояли в подворотне и курили, а я лишь шёл мимо. Я, конечно, улыбнулся, однако же в голове отметил их крайнюю помятость. Увы, но все живут так, как могут. Кто знает, может им это не нравится, однако, нет смысла их осуждать и упрекать в их древнейшей профессии, со своим уставом в чужой монастырь не лезут.
