В этой книге я попробую написать обо всём, что точно знаю про своих родителей и других родственников, изложить факты, в достоверности которых уверен. То, в чём сомневаюсь или помню смутно, излагать здесь не буду.
Прадеда по отцовской линии звали Егором. Это всё, что я о нём знаю. От него при очередной переписи населения и пошла наша фамилия. До этого крестьяне имели только имена, которые им давали при крещении. Кроме православного имени, человек часто имел кличку, на которую всю жизнь и откликался. Это было ещё в допотопные времена, после отмены крепостного права в шестидесятых годах девятнадцатого века.
Жил Егор, как и все мои предки по отцовской линии, в Бежецком уезде Новгородской губернии. Иногда это место в России называют Валдай. Находится оно между Великим Новгородом и Тверью – в общем, очень недалеко от Москвы. Славились эти места красивыми бабами, работящими мужиками и хорошей охотой. Деревня Никифорцево, где жил сперва Егор, потом мой дед и где родился мой отец, находится в болотистых лесах, в 60-ти километрах от истоков Волги. Вокруг очень известные в русской истории древние города: Торжок, Холм, Великие Луки, Старая Руса. Сейчас это место административно отошло к Тверской области (бывшая Калининская).
Дед мой по отцу Алексей Егорович Егоров родился 1889 году. Жена его (моя бабка) Мария Васильевна (девичья фамилия Фролова) была на год моложе его. Жили они в той же деревне Никифорцево. Дед мой за всю жизнь дальше уездного Бежецка не выезжал. Кроме одного исключительного случая. Об этом чуть позже. Было у них шестеро детей. Два сына – мой отец, его младший брат Александр – и четыре дочери: Груня, Фрося, Нина и Валя. Отец был третьим ребёнком, за ним Александр, Нина и Валя. Все шестеро детей моей бабки выжили, ни один не умер, что по тем временам было большой редкостью.
Дед считался крепким мужиком в деревне. У него у первого в деревне в 1929 году появилась керосиновая лампа (не электрическая, а именно керосиновая!). До этого по вечерам жили при лучине. Свечей не было – слишком дорого. Жили все в большой избе, в которой посередине стояла русская печь, чуть ли не на пол-избы. Топилась она круглый год без перерыва. В ней готовили еду, грели воду, на ней же спали, когда холодно. В этой же печи было специальное отделение для мытья. Залезали внутрь с лоханью воды и мылись.
Дед Алексей, как и все почти мужики в тех местах, был очень порядочный мужчина. Всю жизнь работал без отдыха, был на все руки мастер. Не курил, матом при жене и детях ругаться не смел. Сам был малограмотный, но понимал, что детям надо дать образование и делал для этого всё, что было в его силах. Выпивал мало и только по праздникам. Вообще, бытующее мнение о повальном пьянстве среди русского крестьянства, как говорил мне отец, абсолютно неверно. Выпивали только в праздники. В остальное время надо было работать от зари до зари. Станешь пить – семья умрёт от голода. Жизнь была очень тяжёлая.
Дед от снега до снега в любую погоду ходил босиком. Экономил на сапогах. Лаптей не признавал. Босиком же ходил на охоту. А охотиться надо было: детей много, кормить их надо хорошо. К счастью, дичи вокруг в лесах и болотах было достаточно. Это выручало.
За такой босоногий образ жизни дед Алексей однажды чуть не поплатился жизнью: в лесу наступил на большую гадюку, и она его укусила за икру. До деревни было далеко, до больницы ещё дальше. Помочь некому. Дед поставил ногу в ручей, разрезал рану ножом глубоко и долго выдавливал из раны кровь вместе с ядом. В воде кровь из раны не сворачивается. Так спасся.
Перед войной, в тридцатые годы, к деду в гости в деревню почти каждый год приезжал знаменитый советский полярник, начальник Северного Морского Пути, герой Советского Союза Иван Дмитриевич Папанин. Дед ходил с ним на охоту и очень гордился дружбой с ним.
Где-то в 1930 году большевики под видом борьбы с сельской буржуазией начали уничтожать так называемых «кулаков», то есть зажиточных крестьян. Однажды пришла к деду во двор так называемая «тройка» – комиссия по раскулачиванию крестьян. Состояла она из председателя райисполкома, представителя райкома партии и работника НКВД. Предварительно извинившись и потупив глазки, сообщили деду примерно так:
– Ты уж извини, Алексей Егорович, но тут такое дело: от родной партии большевиков пришло распоряжение бороться с элементами буржуазии в деревне. Велено раскулачить двух кулаков в вашей деревне. А поскольку ты, Егоров, самый работящий и крепкий мужик на селе, то, ты уж извини, будем изымать у тебя излишки, и пойдёшь ты в тюрьму как враг Советской власти.
Так дед впервые узнал, что он, оказывается, буржуй, да ещё и враг народа. До этого дня он по простоте своей думал, что народ состоит из таких, как он, крестьян. Дед, видимо, обладал определённым чувством юмора: он кликнул своих детей и велел им построиться строем шеренги. В строй встали Фрося, Николай (мой отец, 11 лет), Александр, Нина и Валя. Груни не было, потому, что она уже вышла замуж. Дед показал представителям власти на испуганный строй детишек и говорит:
