Гражданская лирика
Помнит их весна
Их осталось лишь двое
Против роты врага,
"Отходи, я прикрою",
Прозвучало тогда.
Сорвалось у обоих,
Как отчаянья крик,
"Отходи, я прикрою",
Всё застыло на миг.
"Отходи, я прикрою",
Только голос звучал,
"Отходи, я прикрою",
Словно мглу разорвал.
"Отходи, я прикрою",
Зеленеет листва,
"Отходи, я прикрою",
Слышишь? Это – весна?
Их всего было двое
Против роты врага,
Два бойца – два героя,
Помнит их та весна.
Помнит их та берёза,
Тот ручей и тот лес.
"Отходи, я прикрою",
Кто-то шепчет с небес.
Она ему на плечи нежно руки положила,
И венский вальс их закружил под шум листвы;
И кажется, война на миг застыла,
Даря последние минуты тишины.
Огнём горят рубины на его погоне,
И тонет блеск их в глубине печальных глаз.
Слезинка, как звезда на небосклоне:
То загорится, то погаснет в поздний час.
Она на плечи ему руки положила,
И закружил их тихий венский вальс;
И кажется, война на миг застыла,
На раз, два, три всё замерло сейчас.
Там у реки склонилась ива над водой
Там у реки склонилась ива над водой,
И ветер тихо теребил её за косы.
Там у реки был в 41-ом этот бой,
Когда она роняла свои слёзы.
Там у реки в окопах снег лежал,
Укутав склон багровым покрывалом.
На Запад в 43-ем враг бежал,
Когда она под пулями дрожала.
Там у реки, склонившись над водой;
Умылся лейтенант, расправив гимнастёрку.
Так в 45-ом возвращался он домой.
А ветер снова косы теребил ей, как сестрёнке.
Тогда в июне 41-ом
Они вставали из-за парт,
Мечтая о любви и счастье,
Казалось, годы так сулят
То утро солнцем озарено
Прельщало будущим своим,
И лишь трава у тихой речки
Кровавый приняла настил.
Они, вчерашние мальчишки,
В решающем для них бою
Сложили головы и жизни
За честь, за Родину свою.
“Вы мне словно родные дети,
Но наш долг – Россию сберечь” –
Говорил лейтенант на рассвете,
Перед тем как в окопы лечь.
“Мы должны постоять за правду,
За свободу и честь свою” –
Говорил лейтенант солдатам,
Вытирая с щеки слезу.
“Вы мне словно родные дети,
Но наш долг – страну уберечь” –
Говорил лейтенант на рассвете,
Перед тем как в могилы лечь.
Она всегда его ждала,
Смотрела в даль, с одной надеждой, –
Что скоро кончится война,
Вернётся муж домой, как прежде.
Ту похоронку на окне
Она ещё не открывала,
И видела его во сне,
И нежно губы целовала.
А он лежит в земле сырой,
Среди погибших у Рейхстага.
Не надо ждать его домой,
И письма слать на фронт не надо.
И всё ж она его ждала,
Смотрела вдаль с одной надеждой –
Что скоро кончится война,
Вернётся счастье в дом, как прежде.
Среди желтеющих на полке статуэток
Стоял красивый белогривый лев.
Хозяйке нравился он в лунном свете;
В дневное ж время был тускней всех.
Его могли задвинуть за открытку,
Могли швырнуть и в ящик впопыхах.
А ночью доставали его тихо,
При лунном свете не внушал он страх.
В кромешной тьме он был спокойней кошки:
Не скалил зубы и не дыбил хвост;
Лишь только с грустью он смотрел в окошко,
Смотрел и лунный свет стерёг.
Я хочу, чтоб на этой могиле
Добрым другом был свежий ветер;
Хочу, чтобы пьяный сторож
Приносил цветы на рассвете.
И налив вино в пластик,
Пусть поставит его рядом.
Я, конечно, не пью; он знает,
Но по совести, так надо.
Пусть ветер разнесет золу…
Найди, прошу тебя, ту точку бытия,
В которой расплескались наши души.
Им не согреться впредь у этого огня,
Замерзли от обид, тоски и равнодушия.
Сожгли мосты у наших берегов,
Сломали лёд на тонкой переправе.
Сердца черствы, в них не живёт любовь,
Мы в этом виноваты сами.
Пусть южный ветер разнесет сейчас золу,
Оставшуюся от твоей надежды;
И ты не жди меня с рассветом по утру,
Ведь ничего уже не будет так, как прежде.
***
Крути рулетку жизни, крути;
Лети навстречу огням впереди.
Крути рулетку, не жми тормоза;
Лети вперёд, не закрывая глаза.
На затяжных поворотах судьбы,
Не отвлекайся никогда от мечты,
И всё что было раньше – не в счёт;
Удача скоро придёт.
Крути рулетку жизни, крути;
