Вера спрятала руки в карманы и быстро шла по скользкому тротуару, кое-где присыпанному солью. У дворников соль почему-то всегда заканчивалась в самых неожиданных местах, и подтаявшие участки намёрзшего на тротуар льда то тут, то там сменялись длинными и раскатанными до зеркала ледяными катками. Привыкшие уже ко всему пешеходы давно натоптали тропинки в сугробах вдоль «расчищенной» дорожки, но Вере эти тропинки были совсем не интересны. Ей нравилось скользить по льду, представляя, что она катается на коньках.
Мороз пощипывал за нос, а каждый порыв холодного ветра каким-то образом умудрялся забраться под пуховик и вольно там прогуливаться, пока Вера то ли не замерзнет окончательно, то ли не нагреет заскочивший без спросу воздух. Угораздило же её забыть пояс от пуховика дома! Сейчас было бы тепло…
Вера позвонила в дверь, но никто долго не открывал.
«Наверное, мамы нет дома», – подумала она и начала искать ключи от квартиры в специальном потайном кармашке своего школьного рюкзака.
Ключи быстро нашлись, и Вера оказалась в прихожей, посреди непривычного для их дома беспорядка.
«На маму непохоже…»
Рядом с антресолью стояла высокая стремянка, а дверцы антресоли были открыты нараспашку. На полу прихожей были сложены какие-то ведерки с краской, видавшие виды пластиковые бутылки с непонятного цвета жидкостью внутри, кульки с тряпками и другими кульками, небольшие картонные коробки, пустые стеклянные банки и еще много чего, что обычно прячут на антресолях, авось когда-нибудь пригодится.
Вера разделась. Мама всё ещё не появилась. Стремянка манила подняться к заветной дверце под потолком, где наверняка ещё полно всяких секретов и секретиков.
Изнутри антресоль оказалась ещё более вместительной, чем снаружи, и всё ещё наполовину была заставлена всякой всячиной. А больше всего Веру заинтересовала небольшая деревянная коробочка, перевязанная крест-накрест пожелтевшей от времени верёвкой. Вера нырнула с головой в антресоль, потянулась, достала заветную коробочку и, крепко прижимая её к груди, медленно спустилась со стремянки.
Когда все веревки были развязаны и деревянная крышка коробочки отъехала в сторону, среди ваты и лоскутков ткани обнаружилась фарфоровая чашка. Очень красивая! С нарисованным песком, ракушками, крабиками, морским прибоем и солнечной дорожкой на нем! Даже ободок чашки был золотистый в цвет солнца. А ещё в коробке обнаружились и блюдце в цвет чашки, и почерневшая от времени серебряная чайная ложка с гравировкой в виде парусного корабля, и даже небольшой серебряный кулончик с фиолетовым шестигранным камешком на плетёном кожаном шнурке.
Вера схватила свои находки и побежала на кухню включать чайник.
Чай был готов и пускал клубы тумана над морским берегом, а чёрные чаинки плавно опускались на морское дно. Серебряная ложка была начищена до блеска зубной пастой и светилась в свете лампы подобно луне. А кулончик болтался на Вериной шее.
Сама не зная почему, Вера решила сразу припрятать кулончик под свитер – ближе к телу. Ей казалось, что там ему будет как бы теплее. Хотя обычно она любила красоваться украшениями. Да и мама всегда разрешала ей примерять свои, когда они вместе наряжались к очередному походу в гости. Прятать его от мамы Вера совсем не собиралась.
Вера знала, что мешать чай серебряной ложкой – глупо, ведь она быстро нагреется, и попросту дула на чай, чтобы тот быстрее остыл, а ложку вертела в руках.
На обратной стороне парусника она рассмотрела какие-то полустертые завитушки. Вера долго к ним приглядывалась, и наконец решила, что это были инициалы «ВМ».
За этим занятием её и застала мама.
– Стой! – в ужасе крикнула мама, будто Вера не чай собиралась пить, а хотела погладить ядовитую змею.
Не успела Вера понять, что происходит, как мама подбежала к столу, схватила чашку, выплеснула её содержимое в раковину, обернулась к Вере и продолжила кричать:
– Никогда! Слышишь, никогда! Не бери эту чашку! Любую другую, но не эту. Нельзя – и точка!
Вера кивнула и опустила голову, скрывая наворачивающиеся на глаза слёзы. Обычно таким голосом мама Веру только ругала, а сейчас за что?
«Откуда мне было знать, что её нельзя брать? – обиженно думала Вера. – На ней же не написано! И зачем кричать? Я же не маленькая уже – всё понимаю, когда нельзя.»
Вера выскочила из-за стола и убежала в свою комнату. Через какое-то время в дверь тихо постучала мама:
– Можно зайти?
– Можно, – пробурчала Вера, не поворачиваясь к двери и делая вид, что рассматривает что-то в окне.
Мама зашла и обняла Веру за плечи:
– Извини, доченька. Я не хотела на тебя кричать. Просто сильно испугалась. Это очень важная чашка, её нельзя никому брать, даже папе.
Вера кивнула, и продолжила смотреть в окно. Мама сидела рядом гладила её по голове и прижимала к груди.
– Ну что, мир? – заискивающе спросила мама и протянула мизинчик.
– Мир, – вздохнула Вера и закончила мизинчикопожатие.
– Тогда идём суп кушать. Ты же ещё не обедала?
