Школьная столовая, даже с наряженной елкой посередине, переливающейся разноцветными огнями, оставалась скучнейшим местом во вселенной. Не помогали даже самодельные бумажные гирлянды, развешанные одиннадцатиклассниками накануне. По старой школьной традиции именно выпускники наряжали новогоднюю елку и готовили выступление, которое с последнего ряда казалось мне просто мутной тягой. Полагаю, что и на первом ряду оно показалось бы мне таким же, а потому, молча уткнувшись в телефон, я в сотый раз пытался обыграть Galaktic по сетке в SSS. «Когда-нибудь я тебя точно достану», – закрыл игру я, и обновил ВК, заветного значка там по-прежнему не было.
Все началось с фотографии, где мы с отцом выгуливали Альфу. Говорят, немецкая овчарка самая умная порода, и если это действительно так, то нам явно досталась бракованная. Усадить ее для совместного фото было не реально сложно, в итоге и снимок вышел так себе, но она все равно его лайкнула два года назад. Тогда, находясь за тысячу километров, я и подумать не мог, что все обернется так.
– В следующем году нужно будет замутить что-то реально клевое, – ткнул меня в бок одноклассник, и лучший друг по совместительству, потирая руки, – чтобы нас запомнили надолго.
– Будь уверен, тебя и так не скоро забудут учителя на пару с директором, – ответил я, вспоминая, как в конце первой четверти мы закрашивали едкое черное граффити на стене школьного туалета «10 А FOREVER», то еще палево.
– Вова, ты сегодня скучнее моей бабули, – отвернулся Колян, на ходу затевая разговор с девчонками, сидящими на соседнем ряду.
– А ты в постоянку такой, но я же не ною, – ответил я уже себе, но кулаком в плечо, хоть и не сильно, но отхватил.
Какими угодно, но только скучными, никогда не был ни я, ни Коля. «За любой кипиш, кроме кладбища и голодовки», – именно с этими словами мы ввязывались абсолютно во все передряги в школе, начиная «высокохудожественными надписями» в туалете, заканчивая вейпом под лестничным пролетом, у кабинета трудовика. Последнее для меня было лишним, – футбол и вредные привычки не созданы друг для друга. А вот я с Сашей из параллельного класса, казалось наоборот.
Вернувшись в родные стены школы спустя два года, встречаться мы начали лишь несколько недель назад, да и то по телефону. Ежедневные звонки и тонны сообщений были скромным итогом, подведенным за месяц. Но сегодня мы, наконец-то, договорились после школьной дискотеки пойти домой вместе.
Я не был скучным, я волновался как шестнадцатилетний влюбленный мальчишка, которым на тот момент и являлся.
Саша, сидела во втором ряду, и, на первый взгляд, была полностью увлечена происходящим на импровизированной сцене, но периодичность, с которой она смотрела на экран телефона, почему-то меня успокаивала. Она переживала не меньше моего.
– После школы все в силе? – не выдержав ожидания, первым написал я.
– Да, конечно», – ответила тут же она, и я, хоть и взволнованный, но довольный, засунул телефон в карман.
После новогоднего концерта старшеклассники разбрелись по своим компаниям, я еле вытерпел и эту часть вечеринки, внутри с каждой минутой во мне поднимались волны паники. Мне казалось, что Саша могла передумать в любой момент, пойти домой с подругами, или … я загонялся полностью, пока не увидел ее, стоящей у гардероба с курткой в руках. Она ждала меня.
Наспех попрощавшись с ребятами, я оделся и направился к ней, любуясь стройной, обтянутой черным крохотным платьем фигурой. Длинные волосы пружинками спускались ниже талии, и я затруднялся ответить даже себе, что мне нравилось больше, светлые локоны, отражающие новогодние гирлянды, навешанные всюду, или часть тела, где они заканчивались.
Мы вышли на улицу, и морозный холодный ветер мигом отрезвил нас обоих. Снег, начавшийся совсем недавно, уже успел замести тротуары. Взяв Сашу за руку, мы пошли в сторону ее дома. Держать эту хрупкую и нежную руку, болтать обо всем и ни о чем одновременно, было так же как и дышать – просто и необходимо.
– Вот мы и пришли, – протягивая мне вторую руку, сообщила Саша, будто я не знал, где она живет. Снег, нападавший на шапку и капюшон, делал ее похожей на маленькую Снегурочку с покрасневшими от мороза щеками.
– Нужно было выбрать маршрут подлиннее, – пошутил я, и вместо руки обнял ее. Зная, что девчонки ненавидят, когда спрашивают их разрешения поцеловать, я просто обнимал ее, глядя в немного испуганные карие глаза. Желание коснуться ее губ перевесило чувство неловкости и смущения, и я, ничего не говоря, наклонился к ее губам, которые встретили меня на полпути.
Никогда и ничего подобного со мной не случалось за все шестнадцать лет. Мои губы касались ее, а она в ответ прижималась ко мне все ближе и ближе. В голове не осталось ни одной мысли, лишь фейерверки, взрывающиеся один за другим, и каждый последующий был сильнее и ярче предыдущего. Я одной рукой обнял ее за талию, другой нежно потянул за шею еще ближе. Чувственный, глубокий и страстный – этот поцелуй юношеским далеко не казался. Саша обняла меня за шею и ответила с таким же пылом. В тот момент я пообещал себе запомнить этот поцелуй на всю жизнь не потому что он был самым первым и долгим, или страстным, заставляющим низ живота изнывать от безумного желания обладать ею здесь и сейчас, не потому что я был безнадежно влюблен и одержим ею, а потому что ни о чем и никогда я не мечтал так сильно, как целовать ее до конца своей жизни.
