МОРА
Отец нередко исчезал, никого не предупредив, иногда на несколько лет. Но стоило семейству поверить в его смерть, смириться с мучительной утратой и начать битву за трон – он возвращался. Без каких-либо объяснений приступал к своим обязанностям, а дети, скрежеща зубами, разбредались, ибо силу Отца оспаривать не смел никто.
В ту ночь меня выгнала из чертогов моя знаменитая интуиция, не раз спасавшая меня от козней врагов и любимых родственников. К слову, благодаря пылкости Отца, родственников у меня больше, чем врагов.
Жгущее грудь чувство гнало меня по коридорам, все ниже и ниже на подземные уровни, пока я не остановился перед дверью, куда имел доступ лишь Отец. Будучи одним из старших сыновей и претендентов на трон, я давно знал множество лазеек, позволявших обходить указы, в том числе и двери, защищенные так же искусно, как та, перед которой я стоял. И все же я задумался.
Было тихо. Шорох ливня, идущего уже третий день, здесь не был слышен, и от тишины, царившей вокруг, звук собственного дыхания и стук сердца казались мне оглушительными. Я точно знал, что сегодня Отец вернулся после почти трехмесячного отсутствия: мое чутье всегда точно определяло его присутствие, и что он сейчас там, за этой дверью и об этом, кроме меня, никто не знает.
О нет, я и не думал убивать Отца! Не испытывая к нему никаких нежных чувств, я все же глубоко уважал его и был слишком умен, чтобы тягаться с ним силой или хитростью. А вот узнать один из его секретов… Было очень соблазнительно.
Итак, я набросил на себя сокрытие и скользнул за дверь.
Тяжелые шаги Отца я услышал сразу же и медленно двинулся на звук. Приблизившись немного, я обнаружил две вещи: Отец был не один, и Отец был напуган. Напуган так, что я ощущал его запах даже с большого расстояния. Понимание этого на несколько секунд приковало меня к месту. Наш Великий Отец, поставивший на колени не одну расу и заключивший перемирие с остальными, сейчас боялся и, скорее всего, пугало его существо, которое он привел с собой и сейчас тащил вниз к темницам. Я ускорил шаг, снедаемый любопытством и нарастающим возбуждением. Приходилось сжимать и разжимать кулаки, чтобы не сорваться на бег, так не терпелось мне узреть это создание. Мой гениальным разум тем временем строил различные догадки. Существо должно быть достаточно небольшим, чтобы Отец мог нести его в одиночку, но достаточно смертоносным, чтобы убить сверхсущество вроде тех, какими являются представители нашего рода.
Варианты крутились в моей голове, но ни один из них не вписывался в картину. Наконец Отец остановился. Некоторые колебания Лимфы возвестили о наложении заклинаний, затем тяжелый вздох и снова шаги Отца, но уже в направлении выхода. Я затаился в одной из пустующих темниц, тщательно спрятавшись, пока он не прошел мимо. Огромная, сгорбленная фигура едва переставляла ноги, и я понял, что мог стоять в двух шагах от него безо всякого сокрытия, и он бы не обратил на меня внимания. Он не был ранен, но утомлён настолько, что стальная броня его величия дала брешь, и сквозь нее виднелась слабость. У меня даже мурашки пошли по коже.
Я дрожал от нетерпения, пока тяжелые шаги не стихли, и выскочил из своего укрытия, как натравленная собака, сорвавшаяся с цепи, и бросился туда, где Отец оставил своего узника.
Я был так возбужден, что сгоряча проскочил темницу, где осталось существо, лишь снова мое чутье заставило меня остановиться и прислушаться. Для умеющих слушать, Лимфа звучит, испускает низкие вибрации вроде электричества. Итак, передо мной вибрировала стена.
Я заулыбался сперва, потом нахмурился. Судя по всему, своего пленника Отец защитил лишь очень хорошей маскировкой и стандартной дверью на замке. Значит, он не так боялся, что кто-то может выйти из этой темницы, как того, что кто-то может туда зайти. Конечно, первым желанием было внестись внутрь и взглянуть на невиданного зверя, но я сдержался. Во-первых, Отец наверняка установил какую-нибудь ловушку, которая тут же известит его о нарушении приватности темницы. Во-вторых… Все еще было боязно за мою драгоценную жизнь, ведь я не знал с чем могу там столкнуться.
Заглянуть сквозь заклинания я не мог, а сколько ни прислушивался, ничего не слышал. Потратив так минут десять, я в сердцах выругался и тут же услышал в ответ бормотание из-за стены. Невнятное, словно кто-то заговорил во сне. Я замер, прислушался. Затем тихо позвал. И кто-то тихо ответил:
– Так холодно.
Мора осталась одна.
Сон был как выстрел в мозг и стал спасением. Секунду назад перед ее глазами погиб ее народ – бог, которому они поклонялись, пришел, чтобы уничтожить их. Страх, боль тысячи агоний и недоумение терзали ее даже во сне. Иногда их мощь зашкаливала до такой степени, что девушка пробуждалась ото сна, но тут же проваливалась в него снова, словно кто-то за макушку заталкивал ее назад под воду, стоит ей вынырнуть.
Боль утихала и превращалась в негромкий, но бесперебойный рык ярости, действующий успокоительно. Вспышки боли в ее голове сменились сценой собственного жертвоприношения. Дрожащая от страха и нетерпения она восходит на алтарь, отец заносит кинжал в виде листа дерева селикс и…
