Я решила завести дневник, чтобы придавать разным событиям моей жизни смешной и забавный оттенок. И потому, что вот еще что произошло.
После новогодних каникул меня подрядили выполнять всякие поручения. Наша «классная» решила, что ей не хватает помощников, и на роль посыльного выбрала почему-то меня. Именно поэтому во время уроков я иногда прогуливалась по коридорам на вполне законных основаниях.
Директор уже не удивлялась, встречая меня в тихих закоулках, взгляд ее сразу отмечал бумажки в руках и важность выполняемой задачи. Отсутствие электронного журнала и прочих нововведений требовало шевелить ногами. Роль старосты класса выглядела вполне необременительной, так что месяца два я наслаждалась своей «должностью», пока… пока не произошло то самое – решительное и непоправимое.
Как-то раз буквально за пару минут до начала перемены шла я в учительскую, и только завернула в левое крыло здания, как врезалась в него, «монстра» из 10 «Б».
Самый ужасный монстр в нашей школе, от которого можно ожидать только неприятности. Хотя зовут его вполне обыденно – Виталик Селиверстов. Что он там делал в такое время, непонятно.
Журнал я, конечно же, выронила от неожиданности такой встречи. Еще как назло – никого рядом. Так что весь его словарный запас должен был неминуемо вырваться наружу.
В общем, присела я поднять журнал, да так и осталась сидеть, ухватившись за него. На всякий случай еще и глаза прикрыла, наблюдая за кедами перед моим носом. Все ждала, когда они развернутся вместе со своим хозяином. Я досчитала до трех, но кеды оставались на том же месте, а в это время сверху тишину сотряс водопад из разных не очень приличных слов.
Вот тогда я зажмурилась, вцепившись в журнал обеими руками. Жаль, уши нечем было прикрыть от потока ругани, извергаемой Селиверстовым. Я старательно ее пропускала мимо, – чтобы в одно ухо влетало, а в другое – вылетало. Тактика моего младшего брата, как называет такой маневр мама.
Главное, не вслушиваться, а просто наблюдать за набором звуков и будто отстраниться, чтобы летели они в стену и ударялись в нее, а не в меня. Хотя, конечно, отдельные слова зависали в воздухе, но я торопилась сдуть их в том же направлении, чтобы не задерживались.
В общем, поругался Селиверстов, хотел уже дальше идти, но я-то все сижу, с места не двигаюсь. А ему, наверное, не хотелось меня обходить – он же привык по прямой, и чтобы все врассыпную. А тут уселась посреди коридора какая-то там…
Он меня слегка коленом пошевелил, чтобы уже трогалась с места. А я ни в какую. Протест, наверное, хоть и запоздалый вдруг выразился в таком упрямом сидении. Ничем другим объяснить этот момент не могу. Хотелось, чтобы он исчез, как только я открою глаза. Как тайфун или ураган, совершенно случайно залетевший не на ту часть планеты.
И тут, похоже, он испугался! Он даже спустился вниз – то есть тоже присел – и начал мне голову поднимать:
– Эй. Ты чего? Ушиблась что ли? Да не молчи ты, – он ухватил меня за плечо и слегка потряс. – Але! Эй! Глаза открой! Да что с тобой?!
И дунул мне в лицо.
Если бы это был кто другой…
…Я сначала еще больше зажмурилась, а потом, к его вероятному облегчению, разлепила веки и попыталась улизнуть. Но замешкалась, нерасторопная я в этом деле.
Монстр так строго и хмуро посмотрел, что я глупо улыбнулась и выдавила что-то вроде:
– Журнал… несу, – помолчала и добавила зачем-то. – Туда…
И кивком показала куда. Он нахмурился еще больше, что-то долго соображал, но хватку ослабил. Тогда я осторожно начала отходить по направлению к учительской.
Скрывшись за спасительной дверью, я прислонилась к стене и выдохнула. Хорошо, что там никого не было.
Я нащупала пульс на запястье и начала отсчитывать, выравнивая дыхание. Так мы делали иногда после пробежки на тренировке. Такое чувство, будто ты сама себя держишь и успокаиваешь.
Минуты полторы на восстановление, чтобы начать нормально соображать – и, вуаля, сеньорита готова к подвигам.
Чтобы себя не волновать лишний раз, я на всякий случай решила все-таки отсидеться подольше – куда торопиться-то? Урок скоро закончится, в учительской никого нет, и можно посмотреть пока в окошко, как снегом припорошило следы до калитки, вычислить, что солнце сегодня вряд ли выглянет и подумать, что на тренировку лучше пойти.
Тренер может сообщить маме, что я уже два раза пропустила, а скоро сдавать на разряд. Теннис мне, конечно, нравился, но иногда не очень.
Звонок вырвался из здания и спугнул голубя на карнизе. Топот старшеклассников еще громче возвестил о том, что началась перемена. Я поднялась с подоконника и подумала, что слишком торможу. Но все же мысль, которая меня посетила за время пережитого, что я никогда больше не пойду в конце урока относить журналы, плакаты или еще какую-то важную макулатуру, даже если наша «классная» очень этого захочет. Мне такие стрессы ни к чему. Я в школу учиться хожу!
