Эштон медленно, на полусогнутых, глаза в пол, плечи опущены, приближался к трибуне. Неловко забравшись на пьедестал, он сначала достал салфетку из кармана, затем, промокнув заслезившиеся глаза, извлек из того же кармана смятый лист бумаги и начал читать.
– Это ужасная потеря.
Голос его звучал неуверенно и сипло.
– Мои родители, они дали нам всё. Они были сильными и совершенно неординарными людьми.
Эштон сглотнул подкативший к горлу комок, и все в зале это заметили. Пауза. Глаза Эштона, блестящие от слёз были необыкновенно красивы. Вся его юношеская ладная фигура была напряжена, и всё же, очень привлекательна. Весь его образ и тон, и манера, и движения выдавали в нём незаурядность, ум и хорошее воспитание.
– Это ужасно, то что случилось с нашей семьёй! Такая необъяснимая жестокость. Тот, кто отнял у нас родителей должно быть настоящий монстр. Тот, кто стрелял в моих беззащитных сестру и маленького брата, тот, кто разрушил нашу семью, должно быть является воплощением злейшего из зол. Мы в отчаянии и скорбим безмерно. Будем помнить наших родителей вместе, друзья! Они за свои неполные пятьдесят успели сделать так много, чего другим не удаётся воплотить и за десять жизней.
Эштон закончил речь, окинул горестным взглядом собравшихся и шагнул с трибуны вниз, неловко смахивая слёзы и запихивая в карман бумажку с текстом. Костюм на нём казался мешковатым, брюки длинными не по размеру.
Утром третьего Марта, провинциальный Форт Смит мирно просыпался навстречу новому дню сурка. В американской провинции жизнь течёт тихо, мирно и всегда по одному и тому же сценарию. Те, кто не способен мириться со скукой и неторопливым течением жизни, здесь не задерживаются и не приживаются. Но так ведь они же, одержимые властью демонов и попадают в новости о происшествиях, единственное развлечение благочестивых граждан.
Утро третьего марта было промозглым, снег не растаял, а превратился в мокрую и грязную жижу, ветер рвал в клочья рекламные плакаты и норовил сорвать с петель старые ставни местного собора.
Тамара привычно шлёпнула по старомодному будильнику ровно в семь. Привела себя в порядок, пригладив непослушные волосы горячей плойкой, привычно оделась в удобную одежду и отправилась на работу. С неба сыпалась какая-то мерзкая и мокрая пыль, и Тамара, мельком взглянув на дом соседей, ничего не увидела за серой пеленой. Добравшись с грехом по полам до госпиталя, она припарковалась и привычным маршрутом поднялась на свой этаж.
– Привет, Тамара, ну и погодка, ни зги не видно.
– Привет Сэм, это точно, я еле доползла сегодня. Пойду, спущусь в кафетерий, выпью кофейку, согреюсь. Что за холодина! Что у нас здесь? Ничего срочного?
– Давай, это хорошая мысль, возьми и для меня кофейку, никак не проснусь. Здесь пока тихо, так что, иди, не беспокойся, я тебя, если что, прикрою.
Гул сирен застал Тамару в лифте. По госпиталю объявили код-орэндж, и Тамара заторопилась. Поднявшись на свой этаж, она не сразу нашла Сэм, за столиком в приемной подруги не оказалось. Тамара оставила кофе для Сэм на её рабочем месте и отправилась к себе. Тревога в госпитале если и не совсем обычное дело, но случается. Вот в прошлом году было, когда в школьной столовой сразу дюжина ребятишек подхватили сальмонеллу, или вот ещё, когда на военной базе, что поблизости, год назад трое новобранцев хватили лишнего и порезали друг друга. В общем ничего необычного. Но почему так тихо, куда все подевались? И как-то неприятно сосёт под ложечкой?
Тамара заканчивала дезинфекцию палат, когда Сэм наконец-то вернулась.
– Ты где пропадала, кофе остыл и что там за тревога, узнала что-нибудь?
– Ой, подруга, лучше присядь. Меня по рации вызвали, у них там рук не хватает в отделении скорой помощи.
– А что стряслось-то?
– Говорю же, присядь.-Сэм насильно усадила Тамару в кресло.
– Ты сегодня утром, по пути на работу ничего необычного не заметила у соседей?
– Нет, ничего, ты же помнишь, что за погодка была? А причем здесь мои соседи?
– Ой, Тамара. Сегодня у них беда. Всю семью пытались расстрелять, ужас, представляешь?
– Как? Не может быть!
– Мать семейства у нас в реанимации, прогноз очень неутешительный. Отец мертв, застрелили наповал. Маленький мальчик, сын их младший, четырехлетний тоже в реанимации, прогноз плохой, ему попали в позвоночник. Повезло только Лиз, дочери их, четырнадцатилетней. Эта девчонка каким-то чудом увернулась от пули, в рубашке родилась. В неё тоже стреляли.
– Я же только утром мимо них проезжала и ничего не заметила, ужас какой. Что же это делается, Сэм? Поймали преступника?
– Ох, Тамара, нет, упустили и он на свободе. Жуть.
К полудню пришло известие, что женщина, в которую стреляли скончалась. За жизнь ребёнка продолжали упорно бороться врачи и медсёстры.
Семейство Иствудов было хорошо известно всем в городе. Мать семейства Рэтчелл ухватила жар-птицу за хвост, воплотила-таки американскую мечту в жизнь. Не многим это удается, ей удалось. Она начала с нуля, торгуя чипсами, но энергичная и решительная Рэтчелл быстро поднаторела в бизнесе и вскоре торговала уже самыми горячими новинками компьютерной индустрии. О её деловой хватке ходили легенды. Она не чуралась ничем ради устранения конкурентов и врагов за двадцать лет в бизнесе нажила немало. Поначалу Рэтчелл просто зарабатывала на жизнь, но денег много не бывает и вот уже, вся её семья, включая старшего сына и мужа, работали на общее дело. Рэтчел держала всё в своих руках, никому никогда не доверяла, и не верила. Муж быстро сошёл с дистанции и был не против. Ему и на второстепенных ролях в бизнесе хватало и средств, и комфорта. Ретчелл была устроена по-другому. Вторые роли её никогда не устраивали, и она безжалостно расправлялась с теми, кто мог затмить её в бизнесе. В ход шли и женские штучки, и интриги, и банальный подкуп.
