Постмодернизм vs постиндустриализм (вместо введения)
Сейчас не бог любви, а бог познания
питает миллионов нищий дух,
и строит себе культовые здания,
и дарит муравьям крылатость мух.
Социальные мыслители, желая подчеркнуть некоторые важные черты современности, предлагают для нее разнообразные названия – постиндустриальное общество, информационное общество, постэкономическое общество, общество «третьей волны», сетевое общество, кибернетическое общество, общество риска, и в том числе общество постмодерна. В этом ряду понятие «постиндустриальное общество» кажется наиболее укоренившимся, хотя и взывающим ожесточенную критику как приверженцев других названий, так и тех, кто работает в научных парадигмах, в которые это понятие не вписывается или в которых оно приобретает явно негативную окраску.
Очевидных причин укорененности данного понятия в сознании как ученых, так и простых людей три. Во-первых, оно было первым из придуманных для обозначения особого современного этапа развития капиталистического общества[1]. Если с этим кто-то и поспорит, то бесспорным является то, что именно это понятие было первым, получившим широкую, можно сказать, всемирную известность. Во-вторых, «постиндустриальное» – это красивое и необычное слово. В эпоху постмодерна становится очевидным, что красота научных понятий играет немаловажную роль в их распространении. И, в-третьих, это понятие сразу отсылает к главной причине выделения особого типа общества: в таком обществе преодолена зависимость человека от промышленности. А промышленность, индустрия в обыденном сознании всегда ассоциировались с копящими небо заводами, рычащими и пахнущими машинным маслом механизмами, бездушным конвейером и др. В результате постиндустриальное общество изначально воспринималось как некий «светлый образ», вызывающий положительные эмоции.
Д. Белл, создавший целостную теорию постиндустриального общества, в 1960–70-е годы определял его сущность через преобладание сферы услуг над промышленностью и сельским хозяйством. В экономическом плане оно выражается в доле оказанных услуг в ВВП, в социальном плане – в количестве занятых в этом секторе. Именно так и трактует постиндустриальное общество финансовый словарь[2]. В другом популярном интернет-словаре имеется, казалось бы, небольшое, но очень значимое уточнение к этому определению: «Ведущую роль в постиндустриальном обществе приобретают сфера услуг, наука и образование…»[3]. В третьем справочном издании дается еще более важное дополнение: «В постиндустриальном обществе выдвигается на первый план сфера услуг, в которой центральное место занимают наука и образование (университеты)…»[4]. Наконец, в свободной энциклопедии – Википедии – дается определение, в котором достигают апогея ассоциации постиндустриального общества не со сферой услуг, а с наукой и инновациями: «Постиндустриальное общество – общество, в экономике которого преобладает инновационный сектор экономики с высокопроизводительной промышленностью, индустрией знаний, с высокой долей в ВВП высококачественных и инновационных услуг»[5]. Здесь бросается в глаза явное «диалектическое противоречие»: если в первом определении постиндустриальное общество противопоставляется промышленности, тем более индустрии, то в завершающем оно уже прямо ассоциируется с промышленностью, правда, высокопроизводительной, а сфера услуг оказывается даже не на втором, а на третьем по значимости месте.
Объяснить такие «кульбиты» в трактовке постиндустриального общества достаточно просто. В сферу услуг попадают самые разные, в том числе и традиционные, не требующие особых навыков виды деятельности. Сфера услуг – это не только программирование или создание дизайна высокотехнологичной продукции, но и работа парикмахера, электрика, сантехника и даже ассенизатора. Однако создатели социологических концепций всегда хотели включить в них некий идеологический подтекст. В данном случае нужно было во что бы то ни стало доказать, что развитие от доиндустриального к постиндустриальному обществу идет по прогрессивной траектории. Люди-де становятся при этом умнее и совершеннее, а их труд сложнее и эффективнее. И вот здесь со сферой услуг и вышла концептуальная «закавыка». Разве можно доказать, что труд крестьянина проще труда массажиста, официанта или заправщика на бензоколонке? Кроме того, люди именно таких приземленных, а совсем не возвышенных профессий преобладают в экономиках развитых стран. Да и большинство офисных работников по сложности своего труда не далеко ушли от крестьян и фордовских рабочих.
Но создававший свою теорию в эпоху модерна Д. Белл обязательно хотел доказать прогрессивность преобразований в обществе. Будучи марксистом в начале своего творческого пути, он впитал в себя модернистский или даже модернизаторский стиль осмысления жизни. Собственно и его линейная концепция развития общества в немалой степени повторяла строгую сталинскую «пятичленку» (первобытнообщинное – рабовладельческое – феодальное – капиталистическое – коммунистическое общество) или менее строгую периодизацию К. Маркса, включающую наряду с другими (в не совсем понятном месте единой линии социального развития) общество с «азиатским» способом производства. Отсюда и брали начало попытки представить сферу услуг чем-то высшим по сравнению с сельским хозяйством и промышленностью. Сделать это можно было, только связав эту сферу с таким «высшим» проявлением человеческой деятельности как наука. О том, является ли наука высшим среди других занятий людей, в этой книге будет сказано немало, но бесспорно то, что наука даже в самых простых своих проявлениях сложнее труда крестьянина или рабочего и требует от человека специфических способностей и множества сложных умений (как теперь говорят – компетенций). Именно поэтому в определениях постиндустриального общества наука сначала занимает «центральное место» в сфере услуг (хотя представить себе науку в центре ресторанного дела, клининга, доставки товаров и подстригания газонов как-то сложно и нелогично), а затем почти полностью вытесняет последнюю, и постиндустриальное общество начинает ассоциироваться в первую очередь с триумфом науки, техники и технологии.
