Предисловие
Несколько лет, наездами в родной Карачев1, записывала в тетрадь, а иногда и на репортёрский магнитофон, который, будучи режиссером ТВ, иногда брала на работе, короткие рассказики мамы о жизни. И делала это просто так, для своих детей, но потом подумалось: а не «сшить» ли из этих эпизодов «лоскутное одеяло», которое послужит не только моим детям, но и тем, кто захочет узнать о том, как жилось простому человеку при социализме? Ведь маме «повезло» быть ровесницей этого периода жизни России (1903—1994). Конечно, из этих «лоскутков» могла бы своими словами написать повесть о жизни матери, но всё же решила: надо сохранить местный выговор, слова, произносимые зачастую «не литературно», ибо как раз это и придаст своеобразную, нужную интонацию тексту. И спустя несколько лет появится книга под названием «Ведьма из Карачева», в которой, кроме жизни рассказчицы, раскроется панорама жизни простого человека России в 20 веке. По этой же повести напишу и эту книгу, в которой, (опять же по рассказам мамы) составится жизнь моих предков, так что, если читатель встретит повторы некоторых эпизодов, то лишь потому, что у меня не поднялась рука их выбросить, – рассказ о жизни того или иного персонажа оказался бы не полным.
А были мои предки как по материнской, так и по отцовской линии крестьянами и не крепостными, а государственными или экономическими, – из бывших монастырских и церковных крестьян, – и земля, на которой работали, считалась государственной.
ОТЕЦ, САФОНОВ СЕМЁН АФОНАСЬЕВИЧ
Читаю копии из областного Архива: «1772 г. Ревизская сказка2экономических крестьян слободы3 Рясника. Иван Сергеев сын, переведен из д. Байковой того же ведомства. У него жена Устинья. Взята из слободки Рясника, написанной в последней 3-й ревизии. У них дочь, рожденная после ревизии Настасья полугодка…»
И то имена моих предков по отцовской линии. Так кем же были экономические крестьяне того времени? Но вначале узнаю: как и с какого времени стал складываться класс крестьян, так что выручай, Интернет!
«Издавна из Днепровского бассейна к севру и востоку за Волгу и Оку продвигались поселенцы, посреди лесов и болот отыскивали сухие места, отрытые пригорки, выжигали леса, выкорчёвывали пни, поднимали целину…» И вначале селились они отдельными дворами, где после смерти отца одни сыновья оставались в «селе», а другие уходили на новые места, где и возникали однодворные деревни-починки, превращаясь в маленький двухдворный или трехдворный поселок «c пожнями4 и дворы, и дворища и орамых5 земель, и с притеребы6, и с рыбными ловищи7 и со всеми угодьи.» А границы деревни тогда не обозначались, простора было много, и определялись тем, «что к той деревни потягло из старины, куды и серп и топор и коса и соха ходила из тое деревни».
Значит, и не столь давние предки мои – прадед, дед, – пахали всё той же сохой, как рассказывала мама:
«Хватало мужику работы зимой, летом, осенью, весной. Бывало, как только снег сойдёть и земля чуть прогреется, вот и начнется пахота. А пахали-то сохой… и сажали под соху, это только потом плуги пошли, те уже на колесах были, а соху-то в руках надо было держать, вот и ну-ка, потаскай ее цельный день! Посеить мужик… не перевернулся – сорняки полезли, полотье подошло, а тут уже и картошку окучивать надо, а её по два раза сохой проходили, межи-то во-о какие нарывали! Вот потом она и вырастала с лапоть. Чего ж ей было такой не расти?» На навозце, земля – что пух. Ступишь на вспаханное поле, так нога прямо тонить в земле-то!.. А покосы начнутся, жатва подойдёть? Ох, и трудная ж это работа была – хлеб убирать!.. Но хорошая жница за день до двух копён нажинала, а в каждой – по пятьдесят одному снопу, по пятьдесят одному потому, что последний сноп на самый верх стоймя ставился колосьями вниз, чтоб видно было: копна готова. А если рожь сырая была, возили ее сушить на рыгу, привязуть и как расставють эти снопы! Тут уж дед цельными днями и сушить её, топить соломой или суволокой8, и только потом молотили её, обмолачивали и в хороший год пудов по десять с копны намолачивали. Оставляли сжатую рожь и до осени, если не управлялися, сожнуть ее, а потом и связуть в сараи и обязательно кладуть адонки9 под неё из дядовника, чтобы мыши не заводились, а когда управлялися с урожаями, тогда и начинали молотить. Перевезуть эту рожь на рыгу, наладють печку, снова сушуть и молотють. И какой же потом хлеб душистый из этой ржи получался!»
Фото из Интернета.
Но снова – к пращурам10.
Вначале владения крестьян были свободными заимками, – земля была «ничья» или «божья», – но позже князья стали объявлять её своей и, хотя крестьяне стали платить налоги, но всё еще верили: «Земля царева и великого князя, а моего владенья, и роспаши наши и ржи наши… и та деревнишка от веку вотчина дедов наших и отцей наших». Но в последующие века владельцев земель государственных или монастырских становилось всё больше, – «сила покоится на богатстве», – и крестьяне превращались в арендаторов или холопов, в XIV—XV веках основной массив уже составляли слободы с крестьянами черных или тягловых (государственных) волостей, а к началу XX их стало около 80% населения Руси. И были они низшим неравноправным сословием разных категорий: приписные – феодально-зависимые, обязанные вместо уплаты оброчной и подушной подати работать на казённых или частных заводах, фабриках, – прикреплялись (приписовались) к ним; принадлежащие дворянам-помещикам; дворцовые или удельные – принадлежавшие лично царю и членам царской фамилии (их земли назывались дворцовыми); черносошные – не были лично зависимыми и несли тягло в пользу государства; помещичьи (наиболее многочисленные) – крепостные, а вот экономические – государственные крестьяне (к которым и относились мои предки), образовались из бывших монастырских, церковных крестьян, а также указами Петра первого были закреплены из остатков не закрепощённых черносошных крестьян, однодворцев, беглых крепостных, нерусских народностей с завоеванных территорий и конфискованных церковных владений, так что, как говорила мама, «крепостными наши деды и прадеды никогда не были и государственные крестьяне рассматривались как свободные сельские обыватели, имеющие юридические права, – могли выступать в суде, заключать сделки, владеть собственностью, – им было разрешено вести розничную и оптовую торговлю, открывать фабрики, заводы, предприятия.
