Как же сложно изживать из себя детство. Как мучительны разговоры с собственным сознанием. Как бескомпромиссна, бывает память.
Наташе было семь лет. Накануне выпускного вечера в детском саду весь вечер звонил отец. Мать нервничала, родственники, которые приютили их на время, боялись. Наташа взяла телефонную трубку, отец сказал, что завтра на празднике заберет её. Родители развелись уже несколько месяцев назад, но существование на одной территории безжалостно сжигало всё, что оставалось ещё от 10 лет брака. Они делили квадратные метры, скудное совместнонажитое и детей заодно. С криками, драками, бескомпромиссно.
На утренник он действительно пришёл. Кажется, это был единственный раз, когда отец появился в детском саду. Во всяком случае, других Наташа не могла вспомнить. А тот день запомнила навсегда. Так странно устроена память.
Он пришел, казалось с добром. Забрал её и мать. Они долго гуляли вокруг дома. Отец хотел вернуть их в семью, но мать не сдавалась. Слишком хорошо помнила удары, оскорбления и унижения. Слишком хорошо знала отца, чтобы надеяться на перемены. Ему удалось довести их лишь до подъезда. Он стал тащить силой, мать кричать. Он пытался ударить, мать увернулась. Наташа дралась и плакала, как всегда просила его отступить. Им удалось убежать, отец почему-то не стал догонять. А вечером он выпил бутылку водки, сложил все мамины вещи в ванну, облил их бензином и поджог. Потом, кажется сам, вызвал пожарных. Кто-то позвонил в милицию.
Его посадили на 8 месяцев.
Милый, тихий шепоток сознания. Не сразу понятно, утро уже или еще можно никуда не спешить. Скромная зимняя темнота в окне не торопится делиться тайнами. Как хорошо, что ни о чём не нужно думать. Как хорошо, что всё решено и продумано до мелочей. Как приятно это уютное однообразие. Как тепло сердцу от того, что двое самых близких сопят обнявшись. Какие же они всё-таки одинаковые? И как здорово, что завтра суббота. Обычная, спокойная, ровная и одинаковая суббота. Как здорово, что мы разрешили себе вот так растворяться друг в друге и удовольствие, останавливать время в выходные и доверять лишь собственным желаниям. Как хорошо, что мы запретили себе бежать в эти дни, пытаться все успеть, уставая друг от друга и от этой рваной суеты.
Удивительно, как быстро мысли умеют заполнять пространство в тебе. Казалось, только что проснулась пустая голова. Но единственная утренняя мысль о завтраке уже потянула за собой сотни подружек, одетых на самый разный лад. С добрым утром, мир! С добрым утром, семья! Спасибо, Господи, что мы есть!
Наташа взглянула на будильник и поняла, что он вот-вот зазвонит, а значит, разбудит своей трелью мужа и ребенка, который привычно досыпает в родительской кровати. Легкими шагами она вышла из спальни, на ощупь добрела до кухни и зажгла свет. Слегка улыбнулась сама себе, и волна тихого счастья разлилась внутри «всё это правда!». Как хорошо, что у них, наконец, есть собственный дом. В нём всё пока ещё не совершенно, но несовершенно так, как они мечтали. Какие же это были смешные споры о том, где поставить шкаф и чем занавесить окно. Они всегда быстро обо всём договаривались. Как же долго они мечтали о собственном доме. Сейчас они уверены, что все эти съемные квартиры, каждая из которых потом получила своё прозвище, были не зря. И пусть было не просто, а иногда не оставалось сил бороться с отчаянием, у них всегда было самое главное – любовь. Зато теперь, когда эти метры появились в их жизни, каждый сантиметр дома пропитан счастьем. Они так долго её ждали, что когда переехали, квартира буквально захлебнулась любовью.
Наташа привычно сварила кофе. Насыпала в глубокую чашку мюсли и залила их чуть подогретым молоком и удобно расположилась за рабочим столом мужа. Эта традиция переезжала с ней из квартиры в квартиру. Вечера за компьютерным столом проводил муж, а рассвет встречала Наташа.
Она привычно пробежалась по интернет-закладкам. Заглянула по очереди во все социальные сети, задержалась в ФБ. Убрала за собой и пошла, будить ребенка. Лизавета несколько лет просыпалась одинаково. Сначала лениво потягивалась от материнских прикосновений. Затем с закрытыми глазками залезала к маме на ручки. Они умывались в ванной и только тогда маленькое чудо просыпалось. Неизменно в сад Лизоньку собирала мама. Натягивала белье и одежду, приговаривая ласковые слова. Потом они заплетали французские косы и строили планы на выходные. Эти утренние полчаса заряжали два любящих сердца теплом на целый день. И в этом была бесконечная нежность. От того, что всё, как всегда. Никто никуда не спешит и ничего друг от друга не требует.
К шести годам малышка, конечно, привыкла ходить в детский сад. Но начиналось всё не просто. И невозможность расстаться, и бесконечный московский насморк, который регулярно вносил коррективы в расписание, и мамино чувство вины. А ещё тревога, бесконечная тревога. С причинами и без. Через два месяца, после первого похода в сад Лиза разбила голову. И два розовых шва на детском затылке, конечно, не прибавили маме спокойствия. Но со временем тревога поутихла. Теперь ребенок пересекает порог детского сада, и у мамы включается иное сознание. Дублирующий генератор. Он отвечает за съемочный и творческий процессы. И в этот момент мама отдыхает. Она вернется снова, но ближе к вечеру. А пока две встречи, подготовка трёх продакшенов, что на будущей неделе и бесконечная теле карусель, без которой невозможно уже представить жизнь.
