Я в кабинете у ректора. Большие светлые окна выходят на улицу. Там осень осыпается листьями, красными, жёлтыми, серебряными. Ещё только двенадцать часов, а я уже устал работать. Внизу, у входа в институт, воркуют студенты.
Егор Мотельевич сидит за столом и говорит по мобильнику. Он мне делает знак рукой: подожди. В кабинете большой кожаный диван с подлокотниками из красного дерева. На столе бутылка тёмного виски, она сверкает, как драгоценный камень. Пахнет сигарами.
– Мария Петровна, может, зайдёте? – говорит он. – Как зачем? Нет, отчёты мне ваши на хрен не нужны.
Видимо, Мария Петровна отключилась, потому что ректор, с недоумением покачав головой, кладёт мобильник на стол.
– Никакого уважения к начальству, – бормочет он и задумчиво смотрит на меня.
– Егор Мотельевич, – это уже я говорю, – вы меня вызывали?
– Да-да. Только вот забыл зачем.
Он некоторое время пытается вспомнить, закуривает, наливает виски в квадратный стакан.
– Не помню, – сдаётся он. – Иди.
Я выхожу, но у дверей он меня окликает.
– Кстати, Иван! С женщинами всегда надо говорить прямо. Сразу к делу. Слышал, как я сейчас с Марией Петровной?
Я сдержано киваю.
– Вот так надо. Чтобы понятно было, кто в доме хозяин.
***
Мария Петровна – заместитель ректора. Но её назначил не Егор Мотельевич, её прислали из Министерства в рамках программы оптимизации административного управления. Теперь повсюду так.
Она безумного красива. Высокая, стройная, в строгом костюме. Волосы зачёсаны назад и собраны в хвост, в ушах массивные золотые кольца. Кожа загорелая, губы большие и сочные.
Только она робот. Мощный искусственный интеллект, заключённый в человекоподобную оболочку – чтобы люди рядом с ней чувствовали себя комфортно. Хотя она вся из искусственных материалов и никакой органики: сплавы металлов, микросхемы, электроника, пластик, кожзаменитель. Но выглядит как человек, не придерёшься. Говорят, у них кожа даже на ощупь как настоящая.
Я спускаюсь по лестнице и прохожу мимо её кабинета. За стеклянной дверью я вижу её. Она сидит за столом, сдвинув коленки и быстро что-то печатает. Она в очках, и она моргает. Боже, – думаю я, – это-то зачем? Это же перебор, ну зачем ей очки? И оттого, что она моргает мне наоборот дискомфортно, потому что я прекрасно знаю, что глаза у неё стеклянные.
Тут она складывает губы трубочкой, втягивает их в себя и потом выпускает в виде поцелуя.
– Ё-моё! – невольно говорю я. Она поднимает голову и видит меня. Я поспешно ухожу.
***
Она меня притягивает. Именно потому что она так правдоподобно имитирует человека. Я часто останавливаюсь у стеклянной двери и смотрю как она работает, до тех пор, пока она не замечает меня. Я не боюсь её смутить, потому что она робот и не знает что-то такое смущение. Но сам я, как это ни глупо, смущаюсь.
Слышал сегодня такое:
– Егор Мотельевич, – это она говорит по телефону, – хочу вас предупредить, что если вы ещё раз позволите себе подобное предложение, то я вынуждена буду написать жалобу в Министерство…
Я злюсь. Какая тебе разница, сука, – думаю я, – ты же не настоящая! Тебе же всё равно! Она поднимает на меня свои стеклянные глаза и снимает очки. Как бы даёт понять, что моё присутствие вызывает у неё вопросы.
***
– Иван, ты мне как сын! – Ректор едва сдерживается, чтобы не обнять меня. Он даже делает порыв в мою сторону, но его что-то останавливает. Я думаю, дело в том, что я ему всё-таки не сын.
Вместо объятий он хлопает меня по плечу и уходит, пошатываясь. Сегодня он выпил особенно много.
У лестницы он останавливается:
– Блин, я не это хотел тебе сказать!
– Да, Егор Мотельевич? – с готовностью говорю я.
– Если эта сука будет наезжать, сразу ко мне! Пока я тут главный.
– Конечно!
Он ступает на лестницу, хватается за перила и съезжает на пол. Со второй попытки ему удаётся подняться к себе в кабинет.
***
Егор Мотельевич каждый день пьяный. Но дело он знает – лучшего руководителя я ещё не встречал. Под его контролем всё четко, все работают. Кроме меня. Я, хотя и числюсь тут заведующим аспирантурой, да ещё и преподаю этику, на самом деле я не делаю ничего.
Я прихожу к девяти. Поднимаюсь в свой кабинет по другой лестнице (хотя наши с ректором кабинеты в одном корпусе, перейти можно только через двор), сажусь за стол, включаю компьютер. На столе у меня всегда кипа бумаг, но она лежит нетронутой уже целый год – с тех самых пор, как я приступил к обязанностям.
В кабинете ужасно накурено, запах не выветривается никогда, даже если на всю ночь оставлять окна открытыми. Я зову секретаршу Анечку, прошу сделать кофе. Когда она его приносит, я вдыхаю аромат, делаю несколько больших, сочных глотков, и наконец закуриваю. Я пускаю дым в потолок, потягивая кофе. Так проходит мой день до обеда. После обеда он проходит так же, за исключением того, что я покупаю в магазинчике напротив пиво.
Анечке девятнадцать, она совмещает работу секретаршей с учёбой. Она студентка нашего вуза. Я с ней каждый день занимаюсь сексом на моём рабочем столе. Ректор знает об этом. Думаю, если бы я не делал этого, то он бы меня уволил.
Однажды он поймал меня во дворе, пока я курил там не перемене.
