Маскат, Оман. Юго-Западная Азия
Вторник, 10 августа, 18.30
В Оманском заливе штормило. Через Ормузский пролив в Аравийское море пробирался ураган.
Было время заката.
С минаретов мечетей по всему городу разносилось пронзительно-гнусавое пение бородатых муэдзинов, созывающих правоверных на вечернюю молитву.
Тяжелые сизые тучи тащились, клубясь, вдоль горизонта, продавливая его и соединяясь со сгущавшейся чернотой там, где проходил грозовой фронт. Они скоро наползли на освещенный при закате кусок неба, и сразу сделалось темно.
За морем, в трехстах километрах восточнее Маската, над Макранским Береговым хребтом в Пакистане, время от времени вспыхивали молнии. На севере, в Афганистане, бушевал пожар лютой и беспощадной войны. На западе, в Иране, по вине большого неврастеника,[2] с маниакальным упорством совершающего преступные деяния, гибли молодые парни. На юге, в Ливане, люди истребляли друг друга в бессмысленной и жестокой междоусобице – две религиозные группировки[3] cо свойственной верующим страстностью обвиняли одна другую в терроризме, при этом обе пускали в ход самые безжалостные, самые устрашающие методы террора, не испытывая никакого сострадания к ближнему.
Между тем в этот непоздний еще час, когда небеса сулили горожанам громы и молнии, а в Оманском заливе громыхали грозные волны с пенными верхушками, улицы Маската, столицы султаната Оман, ни в чем не уступали разбушевавшейся стихии. Совершив вечернюю молитву, правоверный люд толпами повалил к американскому посольству. С факелами в руках, с истерическими воплями и выкриками стекались мусульмане и мусульманки к ярко освещенным чугунным воротам, за которыми просматривался фасад четырехэтажного посольского здания из искусственного темно-розового мрамора.
Вдоль фасада прохаживались черноволосые подростки в полувоенной форме с автоматами в руках.
Если спуск курка почти всегда означает смерть, то эти молодчики, эти бравые воины ислама, не усматривали никакой связи между выстрелом и завершением чьего-либо жизненного пути. В их вытаращенных полубезумных глазах угадывалась лишь исступленная преданность догмам ислама.
Смерти нет, говорили им, но есть вечное бессмертие – высшая награда, которую Аллах дарует подвижнику. И чем мучительнее подвижничество во славу веры, тем большую хвалу стяжает мученик, внушали им, а физические мучения врага ничего не значат, да и убийство неверного тоже…
Это ли не безумие?!
Это ли не слепой фанатизм?!
Шел двадцать второй день безнравственного изуверства. Три недели минуло с тех пор, как весь цивилизованный мир в который раз оказался очевидцем чудовищного, преступного умопомрачения. «Двести сорок семь работников американского посольства насильственно взяты заложниками!» – сообщали средства массовой информации. Одиннадцать из них уже убиты… Злодейская, жестокая расправа – трупы несчастных выкидывали из окон. Одиннадцать вдребезги разбитых стекол – одиннадцать обезображенных тел. Циничное надругательство над прахом невинно убиенных…
Разгул насилия!.. Разнузданный террор!..
Шабаш в спокойном прежде Маскате? Почему? В чем дело? Что послужило толчком? Кому под силу ответить на эти вопросы?
Пожалуй, только специалистам-аналитикам, владеющим хитроумными приемами и методами выявления, как правило, сокрытой подоплеки мятежей местного значения…
Да, они точно сумеют!
Собирая по крупицам факты, критически осмысливая неприметные – на первый взгляд! – частности и тонкости, быстро, но не торопясь добираются до истоков инспирированного…
