Читать онлайн полностью бесплатно Нари Ади-Карана, Антология - Мир в ладони

Мир в ладони

«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) – книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира.

Книга издана в 2021 году.

Еще из серии Антология живой литературы. АЖЛ

© Составление, оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом “Скифия”», 2021

Предисловие

В цепи таинственных событий
И ты, и я, и мокрый сад.
И солнца золотые нити
В смолистой пропасти парят.
В плену загадочных явлений
Листвы бунтующая дрожь
В янтарные сольется тени:
Где ты, где я – не разберешь.
Звенят цветущие просторы
В хрустальной капле тишины,
Где ты и я, и очень скоро —
Зеркальный поворот Луны.
А. Береговой

I. Улыбка плюшевого будды

Тимофей Сергейцев.

г. Москва


Родился в Челябинске. Выпускник МФТИ (1986) и Российской правовой академии Минюста РФ (2013). Советник в области политики и права. Лауреат национальной литературной премии «Поэт года» в номинации «Выбор издательства» за 2014 год. Сценарист и продюсер художественного фильма «Матч», Рекун-Синема (2012) – о футбольном «матче смерти» в 1942 г. в Киеве (приз международного фестиваля фильмов о футболе CINEfoot).

Публикации: «Мой сад» (2016), «Судьба империи: русский взгляд на европейскую цивилизацию» (2016), «Мировой кризис: Восток и Запад в новом веке» (2017), АЖЛ «До горизонта и обратно» (2017), «Идеология русской государственности» (2020).


Из интервью с автором:

Эту подборку автор посвящает памяти трех своих друзей-поэтов: Николая Восенаго Оганесова, Руслана Эргара Гарбузова и Влада Из Бургоса Пенькова, покинувших Землю в 2019 и 2020 годах.

© Сергейцев Т., 2021

Открывая шкаф

Носите старые одежды,
Забытый всеми макинтош —
Как поручительство надежды,
Что слух по-прежнему хорош,
Что дух силен и остр разум,
Что сердце видит все насквозь,
Что мы способны вместе, разом
Намного более, чем врозь.
Носите старые ботинки
Как память пройденных дорог,
Чтоб легким шагом, без запинки
Переступить любой порог,
Где любят нас и жаждут видеть,
А если нужно уходить —
То не цепляясь за обиды,
За мысли: «что там впереди?»
Носите, джентльмены, шляпы —
Их не заменит нам ничто,
Без шляп мы не годимся в папы,
А жизнь без пап – совсем не то.
И галстук-бабочка уместен —
Ведь он не ниспадает в суп;
Да просто галстук, если честно,
Тому поможет, кто не глуп.
Носите и несите судьбы,
Что нам оставили отцы:
Им всем кресты еще на грудь бы,
Страну водившим под уздцы;
Но звезды, звезды на могилах,
На башнях, крыльях и плечах,
И в этих звездах – наша сила
И недругов животный страх.

Открытое море

Богини с телом Рифеншталь
Скользят в глубинах океана.
Нежна их кожа, словно сталь,
Сердца – зияющая рана.
Пожалуй, мне бы было жаль
Вас отпустить – почти нагую —
На Ваш подводный фестиваль.
Жаль, что я солнцем не торгую.
Жаль, что русалок чешую
Глотает море, как монеты…
И жаль, что я не знаю, где ты,
Когда перед тобой стою.

На южном севере

На южном севере нежарко по утрам.
Сквозняк приносит сырость и разлуку,
и свежий холод из открытых рам,
и темную листву, и сон мне в руку.
Привычен нам июньский неуют,
когда надолго запоздает лето,
и звезды – умирающий салют —
не могут выбрать правильного цвета.
И серый город с медленной рекой
под хмурым небом ежится в ознобе.
А ты, прижавшись к облаку щекой,
не думаешь о теплом гардеробе.

Элегия

Как холодны ноябрьские аллеи…
Судьбой отца сквозит стальная даль.
Молчи, как прежде, белая лилея.
Не расцветай, ван-гоговский миндаль.
Беря в расчет и знаки, и намеки,
На перемены ставя невпопад,
Добрейший ангел перепутал сроки
И, не посеяв, выкорчевал сад.
Когда растает едкий дым сражений
И возвратится невозможный мир,
Мой alter ego, добрый друг и гений,
Последнее продав, закатит пир.
Я брошу в нашу складчину немного.
Но все, что есть. И более того.
Веди меня, вечерняя дорога,
Осенним полем сердца моего.

Конец дождя

Не за славу мирскую
и посмертную блажь
я рассветов взыскую
и закатов гуашь.
Акварельное небо
расплывется дождем.
Мы со встречи на Эльбе
продолжения ждем
под мечами дамоклов,
на обрывах судеб —
участь наша промокла
и раскисла, как хлеб.
Тучи, рваные тучи,
рваный лист на станке.
Холодочек ползучий
сжат в моем кулаке.
Кто-то ходит над лесом
и вершины ершит,
и капелью отвесной
воздух насквозь прошит,
и в далеких просветах
на окраинах дня
сквозь сплетения веток
луч встречает меня.

Сердце июня

Дни покатились назад.
Сердце июня трепещет.
Отгромыхала гроза.
Стали волшебными вещи.
Лето долиной лежит
перед глазами июня.
Тают его миражи.
Голос теряется юный.
Я виноват, как всегда,
Что не услышал призыва.
Тихо мерцает звезда.
И улыбается ива.

Ковер

Я покупаю восточный ковер —
Хитросплетение множества жизней.
Будьте, глаза, как принцессы, капризны.
Сердце, смелее. Мой дух, будь остер.
Я выбираю персидский ковер.
Где-то в чужом и далеком Иране,
Слушая суры святого Корана,
Опытный мастер разводит костер
Красок подземных и красок небесных.
Вяжется за узелком узелок.
Годы пройдут и исполнится срок,
Сложится жизнь и закончится песня.
Это ковер выбирает меня.
Душу мою покупает и платит
Звонкой монетой. И новое платье
Просит душа для грядущего дня.
Этот ковер – он и детям, и внукам
Будет нашептывать сказку мою.
Ту, что уже потихоньку пою,
Стоя в саду остановленных звуков.

Рождение

Кого спасать – ребенка или мать?
Господь, спасешь Рубцова Николая?
Усталый доктор сядет на кровать.
Да не ложится. И не засыпает.
Сгущенье гроз перечеркнет июнь
Косым дождем, и в нем не будет снега.
Вот так внезапно снова станешь юн,
Не ощущая горечи побега.
От прядей тонких, слипшихся волос
На следующую страницу
Другие книги авторов Нари Ади-Карана, Антология
Хаос на пороге (сборник)
Хищник. Если его можно ранить (сборник)
Истории, рассказанные негромко…
Страшные тайны. Антология русского криминального рассказа конца XIX – начала XX века
Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века
Зов. Антология русского хоррора
Наши русские чиновники
Ваши рекомендации