Память стиралась, становилась тусклыми картинками, незначительными и мелкими осколками прошлого. Полузабытое детство, яркие годы юности, энергичная молодость – все исчезало. Что-то мешало сначала вспомнить детали, моменты, целые дни и недели, а в какой-то момент даже знание о том, что он забыл, растворялось.
Он пытался запомнить один день. Почему-то это казалось важным.
Последний месяц работы в технической службе. Они демонтировали старые дата-центры, переносили данные или уничтожали их за ненадобностью. В этом провозились очень долго: во время бесконечных протестов и погромов часть здания оказалась охвачена огнем, большая часть техники пришла в негодность.
Уже в самом конце работ на объекте он проверял блоки один за другим и наткнулся на гигантский кусок не соединенной с сетью частью системы. С удивлением обнаружив, что все в сохранности, подключено и работает, он попытался вскрыть информационный массив, но все было закодировано и наглухо заблокировано.
– Старший, у меня здесь что-то непонятное.
– Конкретно что? – раздраженно отозвался старший. – Друг, если ты меня вызвал из-за какой-то чепухи, я расстроюсь.
– Тут все серьезно, – заверил он старшего.
Он безуспешно пытался вскрыть гигантские архивы, пока не пришел главный. И вдвоем у них не получилось даже хоть немного продвинуться вглубь. Оставалось только одно: демонтировать целый сектор и отправить рабочую технику на экспертизу. Старший сказал притормозить и ушел разговаривать с вышестоящим начальством. Надолго, все это время он продолжал штурмовать неприступный цифровой форпост.
Вернувшись, старший долго смотрел на высокие монолитные кубы, в ответ они тихонько гудели. Работали, скрывая внутри себя петабайты неизвестной информации.
– Пошли, оставляем все на своих местах.
– Как? Этот сектор работает непонятно над чем. Надо выяснить…
– Ты чего такой трудный? – с неприязнью уставился на него старший. – Сверху сказали ничего не трогать, ясно?
Напоследок он обернулся и ему показалось, что серверы ему подмигнули. Мистика какая-то.
Он забыл все это, устав цепляться за канувшее в небытие воспоминание. А пару мгновений спустя и то, как его уволили с работы. Дальнейшее он забывал с радостью: месяцы, проведенные в постепенном обнищании и позже в алкогольном угаре. Память исчезала стремительно, пока не остался последний краткий эпизод.
Он упал и не мог самостоятельно подняться, запутавшись в лохмотьях. Его избили в центре города. Роняя на пол крупные капли слез и крови, сжимал в израненных руках острые осколки разбитой бутылки. Сползал по стене, а над ним ярко и весело горела большая неоновая надпись: «С новым 2070 годом!».
Затуманенное сознание дернулось в конвульсии, перед глазами все поплыло. В неестественной позе с перекошенным лицом он смотрел на яркий свет, вспыхнувший перед ним. Вот так все закончится?
– Это Лидеринг. На пересечении седьмой и шестой улиц около парка в переулке алкаш. Похоже на ножевое, тут все в крови и дерьме. Передайте парамедикам, чтобы поторопились, он отъезжает.
Свет спустился ниже, перестал ослеплять, и он увидел полицейского. Его спасут, он не умрет. И он радостно провалился в небытие комы.
Последнее воспоминание растворилось без следа. Глаза, не мигая, смотрели в черноту, которая разломилась на четыре части, уплывающие в стороны. Открывшееся яркое освещение не ослепляло, он все видел отчетливо.
– Шина ЦНС функционирует без отклонений, форсирование проведено успешно, – мужчина в сине-белом лабораторном халате посмотрел на него и тут же отвел взгляд. – Биокибер с порядковым номером триста сорок два готов.
– Все, забираем его, – послышался глухой голос сбоку, – Еще один ангел в строю.
Он спокойно смотрел вверх, когда потолок пришел в движение. Боли больше не было. Как и эмоций.
Зато он теперь чувствовал нечто новое. Эмоции каждого человека поблизости, как тонкие струны, звучали где-то в глубине его головы. И он знал, что некоторые из этих эмоций могут вернуть ему боль.
Этого он не допустит.
