Сборник стихов «Ты мой самый любимый немец»
Странными тропами переплетаются
дни наши в календаре.
Вечер кончается. Ночь зажигается.
Руки дрожат на бедре.
Звёзды безмолвные – наши свидетели.
Спрячут безумную страсть.
Губы мои Тебе* лаской ответили.
Я признаю Твою власть.
Губы мои продолжают движение
вниз по горячей плоти.
Ты уже понял, что я отражение
мыслей Твоих и любви.
Ты уже понял, что ночь беспризорная
будит во мне мой огонь.
Я же горячая… Нежная… Вздорная…
Если боишься – не тронь.
Незаметно пришла зима,
обнажила холодные плечи.
Вместо тапочек – кружева.
Вместо звёздочек – белые свечи.
Платье на пол, легла на кровать,
соблазняет волнительным жестом.
Предлагает себя целовать,
называть чёрно – белой невестой.
Ты не бойся её руки.
Мои губы вернут Тебе силу.
Ярко – красные каблуки
я надела. Бельё – забыла.
Чёрной тушью накрашу глаза,
И разрез на бедре до талии.
Что сумеет она мне сказать?
…И снега её рядом таяли.
Незаметно ушла зима.
Закрывает холодные плечи.
Вместо кружева вся в снегах.
Вместо свечек – погасшие печи.
Забирай моё тело в свой призрачный плен.
Обнажай без стыда беспокойные мысли.
Поцелуй Твой* касается голых колен.
Кожей чувствую, что я сегодня не высплюсь.
Разожги в моём сердце безумный огонь.
Твои пальцы горячие входят всё глубже.
Мои груди ласкает большая ладонь.
Ну пожалуйста… Господи… Как Ты мне нужен.
Потеряв свой контроль… я кричу без стыда.
Вырывается с криком горячая лава.
От любви моей станет вулканом вода.
А соседи за стенками шепчут: «Шалава».
Моим рукам покоя нет.
Они Твою* ласкают кожу.
Моим словам покоя нет.
Они нашли в тумане ложу.
И заняли свои места:
Кому-то боль, кому-то стужу.
А на другом конце моста
мне обнажают свою душу.
А руки грубую мнут ткань.
Рубашки рвут, срывают брюки.
Пересекаю плавно грань-
и поцелуй заглушит звуки.
И эти зрители: стена,
кровать, два кресла и фонарик…
…В окошке синяя Луна…
…На кухне громко стонет чайник…
Вот и пришло время отпустить. И я отпускаю тебя. Обида и боль в моём сердце утихли. Ярость, нет, ненависть (так правильно, а главное – правдиво) ушла.
Я не могу сказать, что полюбила тебя. И не уверена, что когда-нибудь полюблю. Но теперь мне стало легче признавать тот факт, что ты БЫЛ, ЕСТЬ и БУДЕШЬ в сердце моей матери на самом главном месте. Да что там – на главном. Ты – Единственный, кто поселился там, вытеснив меня навсегда. Про сестру не знаю. Ты же видишь, мы с ней не разговариваем и не поддерживаем даже видимых отношений. Наверное, так надо.
А раньше… Как же сильно я тебя тогда ненавидела. Всё, что было связано с тобой, я презирала и обещала себе – никогда я не буду такой как ты. А мать психовала, закатывала истерики после каждой моей выходки и всегда ставила тебя мне в пример. Она не понимала, что делает этим только хуже.
Я не назову тебя своим братом. Ты уж не обижайся, хорошо? Может это и звучит эгоистично с моей стороны, но ты мне чужой. А твои фото всего лишь твои фото.
Покойся с миром…
Ползу, усталая, к постели.
И вижу тридесятый сон.
А мозг… Зараза…«О, успели!»
и начинает снова он:
шальные песни, крики, танцы.
И что кому-то соврала.
И что пред ним ни грамма шанса.
И что его всегда ждала.
А тело сломлено покоем.
К подушке тянется рука.
Ну ё-моё? Ну что такое?
Когда заткнёшься, голова?
…Двенадцать ночи. Бродят психи
в натянутой моей душе.
Сжимаю нож. И голос тихий?
«Заснула, что ль, коза, уже?»
Я ненавижу эти танцы
в моей усталой голове!
А мозг поёт, а мозг романсы
и зажигает на волне…
И с нервным тиком я в постели.
И вижу тридесятый сон.
Шепчу сердито: «Офигели!»
А мозг смеётся. «Эй, динь-дон»
Она совсем не хотела романтики.
Прятала слёзы в чужих стихах.
Солнечный зайчик, косы и бантики.
След от помады – ожог на губах.
Стёртые руки под фартуком-прячутся.
И синяки на горячих плечах.
Это-Его. Но только не плачется.
Это-Любовь при горящих свечах.
Грубо и больно. Толчки ускоряются.
Плётка впивается в нежную плоть.
Сколько свидания их продолжаются?
Год? Может больше? И как побороть?
Если не хочется ласки и нежности?
Если пожар вызывает лишь боль?
…Слёзы глотать, застывать от небрежности
и подчиняться Тебе*, мой Король…
Глаза под чёлкой колдовского цвета.
Смеются губы – сладкие уста!
Ты* из огня, Тебе не надо света.
И без Тебя я вся внутри пуста.
Глаза смеются, завлекают в омут.
Там черти правят свой роскошный бал.
И сколько душ в пучине их утонут?
И сколько душ впустил на карнавал?
Тебя боюсь, Тебя я и желаю.
Опасный тигр, завлекаешь в сеть.
И сколько раз в огне Твоем растаю?
И сколько раз позволишь умереть?
Глаза смеются, понимая чувства.
И губы манят – сладкие уста!
И тает ведьма в пламени безумства.
И без Тебя она внутри пуста.
Море внутри заливает, борется с берегом.
Задыхаюсь…
Тону и каюсь…
Проклинаю…
Снова сражаюсь…
Море внутри обнимает меня так бережно.
