Бирюзовые волосы Волги
1 место
Солнце льет оливковый ром
И ветрами сдувает пенку.
Блеском Волги, как серебром.
Берег моет свои коленки.
Шапка леса укрыла путь,
Только в русле не заблудиться,
По обветренному серпу
Облетит берега жар-птица.
Неподвластная временам
Красота бесконечной силы —
Волга нам для того дана,
Чтобы солнце ее любило!
И в краю золочёных вод
Под бездонными небесами
Волга – вечное существо
С бирюзовыми волосами.
Я погружаюсь в пустоту,
Хватая тени на лету.
Но выбираю всё не ту,
Любовь не ту,
И жизнь не ту,
Не ту звезду,
Не тот пастух,
И даже стук —
Давно не стук,
Но скрип.
И ночь сошла на стул,
И кровоточит по листу.
И струнный звук сквозь слепоту
Потух.
И стук…
И стук…
И стук!
Шаги…
Каблук
Сквозь темноту!
Как колебанья по хлысту,
Как тень,
Как дёготь по холсту…
И шаг…
И боль сквозь глухоту…
И холод рук подобен льду…
Иду…
Иду…
К тебе иду,
Сквозь дурноту и немоту.
Тебя найду,
К тебе приду.
И упаду…
Я – упаду.
И тени – лица по холсту…
Но выбрал снова я не ту:
Любовь и жизнь,
Тебя,
Звезду…
Но этот скрип…
Но этот стул…
Но этот стук
Сквозь пустоту
Потух.
Имена из ржавых медальонов,
Словно души из небытия,
Под землёй, то зноем опалённой,
То промёрзшей намертво под склоном,
Боль непозабытую таят.
Восемьдесят лет безвестно тлели
Скрученные жёлтые листки.
Всю судьбу вместить они сумели,
В гимнастёрке прячась и в шинели —
Имя, должность, адрес от руки…
Вписан год рождения: ребёнок.
Всем семнадцать, словно на подбор…
Имена в солдатских медальонах,
Юных душ, врагом не покорённых,
Выжили смертям наперекор.
И теперь, согреты на ладонях,
Рвутся в память из небытия.
Помнить надо!
Поименно помнить
Всех, кто жив лишь в смертных медальонах,
Кто погиб за мир освобождённый,
Чтоб родился, может быть, и я…
Люблю, как ты куришь на маленькой кухне,
Ночное окно распахнув в бестревожность,
В него погружаясь, пока не потухнет
Последняя искорка в пальцах надёжных.
Люблю, как ты смотришь чуть-чуть исподлобья,
Со сдержанной редкой суровой улыбкой,
А пальцы стучат по столешнице дробью,
Мы к счастью так близко… Так ярко… Так зыбко…
Люблю, как целуешь под прядками шею,
Пройдя мимо кухни, где кофе горячий.
А счастье пока что нечёткой мишенью
Крадётся на цыпочках к нам по-кошачьи…
Люблю, как в зелёное мчим бездорожье
И в память свою собираем закаты,
И близится к сердцу покой осторожный,
Такой позабытый, такой сладковатый…
Ты крадёшься ко мне, не прощаясь.
От меня убегаешь без стука.
В утро выльется ночь, не ища нас…
Только юкка
Отгорюет за мёртвое сердце
Распустившимся шёлком белёсым.
Непрощённым случайным пришельцем,
Безголосым
Стал в театре теней этой жизни,
Стал моей оторвавшейся тенью.
Молчаливый, ты всё же скажи мне:
Чьей мишенью?..
Чьим крючком спусковым?.. Чьим прицелом?..
Чьей рукой мы свинцом в себя хлещем?
Я тебе доверяла всецело —
Аж до трещин.
Вышиваю мечты свои гладью,
Вышиваю реальность крестом я.
Рвутся нити в канве прядь за прядью,
Жмутся в комья.
Я забыла тепло твоей кожи,
Помню холод зрачков равнодушных,
Напряжённые скулы до дрожи,
Гору стружек,
Снятых лезвием острым с иллюзий
И за ветром порхнувших небрежно.
Нити – слишком непрочные узы.
Неизбежно
Где-то в горле трепещет обида
Я её проглочу, хоть и горько.
Так и быть, пусть гремит панихида.
Изволь-ка…
