Черный «мерседес» следовал за мной по пятам. Я заскакивала в магазины, а он останавливался недалече и терпеливо ждал свою жертву. Я, пользуясь предновогодней суматохой, резво выпадала из очередного комка, чтобы под прикрытием чужих головных уборов ринуться поближе к родимому дому, но преследователь не дремал. Он чувствовал меня на расстоянии, а потому немедленно срывался с места и величественно плыл среди нескончаемого моря огней, словно призрачный пиратский корабль вслед за одиноким королевским судном, неосмотрительно нагруженным несметными сокровищами.
Наконец, я добралась до своего подъезда и стремительно влетела в него, с облегчением оставив позади неистовствующий океан неуемных людских страстей.
– Что с тобой, деточка? Почему ты так запыхалась? – подбежал ко мне милый Карлос и стал проворно стаскивать с моих плеч претенциозную норковую шубку, на которую, знаменуя воссоединение, раскошелился Сергей, игнорируя стародавние мечты не имеющей права голоса супруги. К сожалению, мебель в нашей квартире оставляла желать лучшего, да и ремонт стоил больших денег.
– Наверное, высматривают пушистое золото, – прошептала я, вываливая на руки домовому кучу подарков, каковые купила для многочисленной родни.
– Ерунда, – укладывая пакеты на диван, весело рассмеялся Жемчужный, – мало ли женщин ходит в дорогих мехах! Тебе показалось.
Нет, в том, что меня выслеживают, я была уверена на все сто. И началось это неделю назад. Тогда я мчалась из отделения милиции, где помогла Куприну раскрыть очередное преступление, домой и натолкнулась на иссиня-черный «мерс» с тонированными стеклами. Он мирно отдыхал возле ментовки, но внезапно тронулся следом и не отставал от меня до самой остановки. Я с недоумением покрутила головой по сторонам, но ничего любопытного не увидела, а потому осела в маршрутном такси и с негодованием отворачиваясь от очередного прилипчивого мужского взора, рассеянно взглянула в окно. Рядом с нами, бок о бок, величаво плыла уже знакомая иномарка.
«Возможно, нам по пути», – подумала я и пристально посмотрела на сидящего напротив гипнотизирующего меня зеленого парня, небрежно обнимающего хрупкую юную девушку.
Забыв о своей не в меру доверчивой даме, легкомысленный кавалер сделал движение навстречу моему взгляду, но тут приблизилась любимая остановка, и я облегченно сошла на заснеженный тротуар. Возле родного дома по-хозяйски расположился «мерседес» с тонированными стеклами. Ощущая биение нервного моторчика, я сиганула в подъезд и, встретив там пожилую стокилограммовую соседку, постепенно успокоилась и втиснулась с ней в ставший вдруг крохотным обшарпанный лифт.
Вполне возможно, что меня выслеживают местные мафиози. Но в таком случае они давно должны схватить доносчицу и сделать из нее что-то типа свежеубитой дичи на вертеле или как там называется это экзотическое блюдо на охотничьем жаргоне.
Слежка продолжалась каждый день. Вываливаясь из казенного милицейского дома, я лицезрела знакомую иномарку, бежала от нее к маршрутному такси, следила за ее плавным движением в сторону родных пенат и в конечном результате находила ее на одном и том же месте.
– Что ты хочешь, Алиса, с твоей яркой красотой невозможно надеяться на невнимание со стороны мужчин, – в один из вечеров грустно улыбнулся Карл Жанович, – а криминальные элементы любят красивых женщин не меньше чем дорогие машины.
– А кто мешает очередному авторитету признаться мне в любви или насильно затащить меня в салон автомобиля и увезти в загородный дом, чтобы там за строптивость облить серной кислотой? – хмыкнула я. – И, что самое страшное, я, довольно неплохой экстрасенс, не могу увидеть за тонированными стеклами не в меру прилипчивого негодяя!
– Садись ужинать, а то пирог остывает, – пресекая поток моего буйного красноречия, беззлобно проворчал домовой. – Когда приедет Смирнов?
Сергей уже неделю как находился в командировке. Я периодически звонила ему на сотовый, но любящий муженек был, как всегда, недоступен. Или сбрасывал мои звонки. Или говорил, что ему некогда. Иногда я слышала рядом с ним чужие голоса и женский смех. Я мысленно представляла стройную, подтянутую фигуру великолепного Смирнова, резко закрывала и раскрывала глаза, но непреклонная темная пелена усердно прятала его от моего зоркого внутреннего зрения.
Вероятно, я никогда не буду счастлива, потому что не умею любить и уважать себя из-за дурацкой привычки жалеть человечество и чуть ли не каждого конкретного человечка. Впрочем, эта слабохарактерность крайне приветствуется церковью и называется она не иначе как добродетелью.
– Ты чересчур долго общалась с демоном, – искоса наблюдая за моими греховными размышлениями, покачал головой Карлос, – а это общение сослужило моей девочке плохую службу. Кстати, как твой второй роман?
– Мои книги не нужны никому, – отмечая про себя отсутствие аппетита у величайшего в мире обжоры, горестно вздохнула я. – Издательства предпочитают публиковать приближенных к миру избранных. Или тех, у кого денег куры не клюют.
