Соседка. Вот ты говоришь «судьба, судьба»! Есть, конечно, судьба, только у каждого она своя. Расскажу тебе, для примера, об одном случае. Одна женщина, такая вся несчастная-разнесчастная, невезучая-преневезучая решила покончить счеты с жизнью.
И к-а-к прыгнет она, значит, прямо с восьмого этажа!…
Мама. Ах, да, припоминаю. Она упала на прохожего, убила его и осталась жива. Эта история нашумела в свое время.
Соседка. Все так. Осталась жива. Два перелома и сотрясение мозга получила, но ведь живая! Вот тебе и несчастная!
Мама (заглядывает в соседнюю комнату). Сашка! Отойди немедленно от окна, что ты все время стоишь там?
Соседка. (тихо). А я вам скажу, чего стоит. Он из окна бумажных голубей пускает!
Мама. Господи, за какие грехи, за что… (голос ее прерывается, она закрывает лицо руками).
Соседка. Не плачь, не плачь, Сергеевна, не гневи Бога. Сын у тебя неплохой: добрый, как котенок, ласковый. Для дома твой сынок родился, для твоей радости, вот ты ему и радуйся!
Мама. Да, радуюсь я, радуюсь, насколько сил хватает! Он, правда, хороший, слова грубого не скажет, да и мысли у него все ясные, чистые, как у ребенка.
Соседка. Да, хорош парнишка… А сколько ему, если не секрет?
Мама. (вздыхает) Ну, какой же секрет! Двадцать четыре уже!.
Соседка. Как время-то летит, а! Вроде бы только вчера еще в школу ходил.
Мама. Да, время свое дело знает. Я, Валя, ночей не сплю, все думаю, что с ним будет после меня? Ведь обмануть его ничего не стоит. Чует мое сердце, отнимут у него когда-нибудь квартиру. Он дитя в поступках – чистое, светлое и безрассудное!
Соседка. Да, своеобразие у него большое. Вроде бы и занимались вы с ним много, а в развитии все равно отстает…
Мама. Чего я ему только ни покупала из развивающей литературы. Музыке учила. Синтезатор на последние деньги приобрела, вон стоит без дела. Ну, думала, Сашка, будешь ты у меня новым Моцартом, не отвертишься! Только на две недели хватило у него терпения. Потом бросил и не подходит даже.
Соседка. А еще ты рисованием с ним занималась…
Мама. А как же. Ходили вместе в парк. Наблюдали осень. Листочки кленовые рисовали. Ах, как красиво было, как хорошо! Какое замечательное время! Но ничто его не увлекало! Вначале, загорится весь, зардеется, забудет про сон и пищу… А пройдет два-три дня, и все забыто, и ничего-то опять нам не нужно!
Соседка. Непостоянным плохо быть. Без интереса плохо жить…
Мама. А вот теперь, Валя, мне не осень снится, а вижу во сне проклятую могилу. Как темно, как сыро там! Но не ее боюсь, поверь. Все мои мысли о нем одном. Как будет жить без меня, кто ему будет готовить, кто покормит, кто постирает? Сыночек мой дорогой!
Катя. Всем привет!
Мама. Катенька, здравствуй, родная. Ты прямо с работы?
Катя. Да, прямо оттуда. Ну, как вы, как Саша?
Мама. Все, как обычно. С утра мне пол мыть помогал, потом читал. Потом голубков пускал из окна. Надо во двор спуститься да бумажки подобрать, а то дворник опять ругаться будет.
Катя. Я сейчас спущусь, вы не утруждайте себя. Я мигом! (выходит).
Соседка. До чего хороша девчонка! Вот бы Саше вашему пара.
Мама. Что вы! Она же красавица. В рекламном агентстве работает. Ее и телевидение снимает! Саша ей не подходит, не пара он ей.
Соседка. Правда? А я думала там, в рекламе, одни гулящие, простите за грубое слово.
Мама. Бог с вами, Валентина Васильевна! Я не знаю девушки лучше Кати. Ничем ее Бог не обидел. И не скажешь, что у нее прекраснее: душа или лицо! Кате нужен серьезный преуспевающий жених. А мой Сашка даже не может в нормального мужчину оформиться. Что с ним делать? Ума не приложу! Ну вот! Снова я о своем!
Соседка. Смирите гордыню. Ребенок не ваш, а Богов. Что будет, то и будет. Человек-то все пыжется да щеки надувает, а того не понимает, что все само происходит в свой день и час. Проснется в нем взрослый: хорошо… А нет… ну, значит, так ему и играть всю жизнь в игрушки.
Мама. Что-то больно много стало любителей в игрушки играть, Валентина Васильевна! В мире неладное что-то творится. Как на пороховой бочке живем! Никакого покоя! А мужчины наши… Что происходит с ними? Если б только мой Сашка! Он хоть голубков бумажных пускает, а вот Митрич с пятого этажа пустые бутылки швыряет из окна, не глядя, кто там внизу, на газоне… Тоже не сформировался? Шварк да шварк. А под окном люди ходят! Тут и до беды недалеко.
Соседка. Да и другие мужики не лучше. Как только надо решение принять, тут же напиваются в драбадан. Получка, ли, ремонт ли в доме, родственники приехали, поругался с женой, – все одним кончается!
Мама. И всю жизнь: Колька, Мишка, Васька до седых волос. Ему уже за шестьдесят, а он все Колька. Некому, некому нашу Родину защищать! Совсем у нас защитников не стало… Все игроки теперь… Всë играют да играют… Игривое такое поколение выросло. Игруны беспечные!
(Появляется Сашка. Одет смешно: брюки обужены и коротки, на шее повязан галстук, на рубашке – старый широкий халат из толстого сукна; видимо, семейная реликвия, пережившая не одно поколение… Он подстрижен неровно, похоже, что сам стригся перед зеркалом. Целует Веру Сергеевну.)
