О том, что периодическую таблицу химических элементов придумал русский химик Дмитрий Менделеев, знает каждый, кто учился в средней школе. О том, что закон вытеснения жидкости под весом погруженного в нее тела, открыл греческий ученый Архимед, знает и тот, кто в средней школе не учился. А о том, что закон всемирного тяготения открыл английский ученый Исаак Ньютон, знают даже те, чьи представления о мироздании сформировались исключительно под влиянием голливудских блокбастеров.
Но, собственно, так ли важно все это знать? Я имею в виду не формулировку основных законов природы (их-то не знать культурному человеку, по-моему, так же непозволительно, как не знать сонетов Шекспира или хотя бы пары строк из «Одиссеи»), а имена их авторов. Если бы никогда не жил на свете Шекспир, то и строка «Зову я смерть, мне видеть невтерпеж…» никем и никогда не была бы написана. Если бы не бродил по пыльным дорогам Эллады слепой старец Гомер, никто и никогда не услышал бы: «Муза, скажи мне о том многоопытном муже…» Без Пушкина не было бы «Евгения Онегина», без Лермонтова – «Мцыри», и если бы Моцарт не написал «Дон Жуана», а Верди – «Риголетто», никто и никогда не смог бы насладиться мелодической красотой этих опер. А полотна великих и даже не великих, но просто талантливых художников? А симфонии, сонаты, песни?..
Понятно, что произведения литературы и искусства создаются личностями, и даже у сказок и мифов есть свой автор – народ. Автор коллективный, но вовсе не безымянный.
Иное дело – закон природы. Разве человек создал закон, согласно которому сила тока в цепи обратно пропорциональна величине сопротивления проводника? Разве до физика по имени Георг Ом, описавшего этот закон простой формулой, электрический ток распространялся иначе? Или до Кеплера планеты двигались по сторонам квадрата, а потом вдруг начали перемещаться по эллиптическим орбитам? Или Коперник лично заставил Землю вращаться вокруг Солнца, а раньше таки все было наоборот?
Нет, конечно. Когда мы говорим о произведении литературы и искусства, то знаем – оно создано человеком, и вот имя создателя. Когда мы говорим об ученом, открывшем закон природы, то знаем – ничего этот человек не создал, он лишь стал первым, кто узнал о том, что нечто действительно существует. Раньше не знали, а он узнал и рассказал.
С авторским правом на произведения литературы и искусства все ясно – создатель ставит собственное имя, и да пребудет так вовеки. Все более или менее понятно также с изобретениями – это тоже лично созданные произведения, пусть не искусства, но техники, и изобретатель имеет право на авторство. Но и в науке авторство играет ничуть не меньшую роль: попробуйте не сослаться на чье-то важное исследование – наживете врага на всю жизнь. «Первым этот результат опубликовал я в такой-то работе, в таком-то журнале, – сообщает возмущенный коллега. – Извольте сослаться на мой приоритет!» И ничего в этом нет странного – правила научной этики требуют ссылаться на работы коллег и не забывать о том, кто первым открыл закон природы или частицу, или вещество, или придумал формулу, теорию, идею.
А если, скажем, Чурюмов и Герасименко одновременно и независимо друг от друга обнаружили в небе неизвестную дотоле комету, то небесное тело получает имя, которое и войдет во все каталоги: комета Чурюмова-Герасименко. Комета Икейа-Секи… А есть еще закон Бойля-Мариотта…
С идеями сложностей больше. Идеи, как говорится, носятся в воздухе. Наука движется вперед единым фронтом, и новая идея может практически одновременно прийти в голову Вильсону в Англии, Такамори в Японии и Петрову в России. Но все равно – даже и тогда ученым удается разобраться с приоритетом и выяснить, кто был первым, кто вторым, а кто третьим в этой непрерывной гонке за знаниями.
Но есть, по-моему, единственная область человеческой деятельности, пограничная между наукой и искусством, наукой и литературой, где приоритет хотя и существует, но никем не признается – даже коллегами по цеху, хотя уж коллегиальная солидарность вроде бы требует совершенно иного.
Я имею в виду фантастику, а точнее – ту ее часть, которую на Западе называют hard science fiction: научно-фантастическую литературу, где сюжетообразующей является новая (непременно новая!) идея. Мысль, которая не только держит сюжет конкретного литературного произведения, но и для науки означает ровно столько же, сколько означает идея, высказанная автором статьи, опубликованной в серьезном научном журнале. Однако, на высказанную в научной статье идею ссылаться будут обязательно – того требует научная этика. На такую же идею, высказанную десятью годами раньше в научно-фантастическом произведении, ссылаться не станет никто – и это тоже считается нормальным. Почему?
