Эту книгу я хочу посвятить своему коллеге, доброму товарищу и просто замечательному человеку Владимиру Петровичу Прудникову, на чьи, прямо надо сказать, нечастые вздохи по поводу возраста и всего, с ним связанного, мне всегда хочется ответить: «Ты бы сначала хоть лимон, что ли, съел!»
Автор
Болит поясница и почему-то колени. Странно, когда КамАЗ вылетел на остановку, я на лавочке сидел, и бампер выше ног прошел…
Позвольте, а на каком основании я вообще тогда жив? Отчетливо же помню, как меня размазало, а потом… Да, а ведь было, действительно было это «потом». Помнится, вишу над разнесенным остановочным павильоном где-то там, сверху, метрах в пяти над землей, внизу кровища – не один я маршрутку дожидался, – мусор, шум и вопли, из кабины грузовика, что в стенку дома впечатался, мужики водилу вытаскивают с явным намерением устроить суд Линча, а мне покойно так, только любопытство какое-то проскальзывает: мол, что дальше будет-то?
А дальше… Дальше тоже было. Как-то все тускнеть начало, что ли, цвета терять, и чувство такое, словно в воронку какую-то затягивает. А потом – опа, сам не понял как, а я уже в… Труба не труба, тоннель не тоннель… И не объяснишь сразу, что это. Свет какой-то вроде как вдалеке, тебя к нему несет (или он приближается?), а со всех остальных сторон этакая… турбулентность, во. Не стенки. Ты будто в центре смерча находишься, именно так оно и выглядит, наверное. И ни страха уже, ни любопытства – ничего. Чистая апатия.
Потом труба не труба в такой, что ли, пузырь преобразовалась, и ощущение движения пропало, а свет вокруг разлился, вроде как насквозь пронизывал даже. И еще… Да, еще там фигура из света же была, гораздо более яркого, но не слепящего.
Хотя очень я сомневаюсь, что это, гм, существо действительно имело антропоморфную форму, как мне тогда показалось. Скорее заскоки человеческой психики, которая не привыкла еще вот так вот, без тела, существовать.
Что-то он меня спросил… Что-то типа: готов ли я… К чему? Не помню. Как в тумане этот момент. По смыслу вроде бы похоже на: «Готов ли перейти в другую форму существования». Точнее не скажу, это… Ну, не словами же он спрашивал. Скорее, что-то вроде телепатии, причем не той, которую можно буквами записать, а той, что надо рисовать и одновременно музыкальное сопровождение включать соответствующее. Как-то так, и еще куча нюансов.
А ответил я… Ну да, гонор мой прорезался – врут это, что горбатого могила исправит. Как был характер паршивый, так и после смерти не улучшился. Или просто не успел. Вот и брякнул я что-то вроде: «Меня никто не спрашивал, хочу я еще пожить или только и ждал, что того КамАЗа».
Это светящееся нечто мне свое недоумение, приправленное долей иронии, оттранслировало со смыслом: «Ты гляди, какой живой покойник». И отчетливо так поинтересовалось: «Значит, еще пожить хочешь?»
– Хотелось бы еще, хоть немного. – Даже какая-то слабая злость в глубинах моей апатии пробудилась. – Что я за свои двадцать с небольшим видал? Только-только универ окончил, работу приличную нашел, о женитьбе начал задумываться.
А это светящееся возьми да пошли мне несколько образов того, что видал. Был бы жив – покраснел бы, честное слово.
И чувствую я, что он насмехается – не злобно, а так… По-дружески, что ли? Как более старший и опытный товарищ.
«Немножко? Немножко еще можно, пожалуй…» – И задумчивость от него такая исходит.
– Как ты себе это представляешь? – спрашиваю. – От меня выше пояса одно мокрое место осталось.
А он мне что-то такое показал… Планета, но не Земля, хотя чем-то и похоже. Материки толком не разглядел, только общий бело-голубой цвет.
«Есть интересная развилка в развитии, можно немножко пожить. Тело освобождается».
– Обратно, значит, никак?
«Можно, если вернуть тебя в более раннее время, но тогда ты бы прожил долго».
И опять меня куда-то потянуло, а этот светящийся вроде как удаляться начал.
– Эй! – крикнул я (ну или вроде как крикнул – тела-то нет). – Меня же сразу раскусят, что я – это не я! Я ж ни языка местного, ни традиций не знаю, ничего!
«Кое-что тебе от прошлого владельца тела достанется».
И волна успокоения от светящегося идет. А дальше…
А дальше – все. Лежу вот. Поясница болит и отчего-то коленки. Не на перине лежу явно, на твердом чем-то, но и не на голых досках. Сверху… Одеялко какое-то есть, не тяжелое опять же, но имеется. Воздух вокруг свежий, не городской, цветущим садом пахнет, и чье-то присутствие неподалеку явственно ощущается. Открыть, что ли, глаза или попытаться вспомнить, кто я теперь?
Собственно, а ведь я и то, кем был до злосчастного КамАЗа, не особо и помню, оказывается! Имя? Нет, не помню. Родители? Да, мать, отец, сестренка младшая, егоза… Только лица как в тумане – встречу, так и не узнаю. Это что за ерунда?
«Тебе это уже не надо, – мелькнуло где-то на границе сознания. – Жди. Память этого мира придет, но не сразу. Ваше сознание очень хрупкое».
Ну, спасибо! Облагодетельствовали! Буду лежать и прикидываться спящим, а то точно спалюсь.
Скрип. Так дверь на несмазанных петлях открывается – у бабушки в деревне, в сенях, похоже скрипела, я помню. И шорох какой-то справа.
