Дедушка, я не увидела тебя при жизни, мне не довелось услышать твой голос, но всегда грела мысль, что ты узнал тогда о моем рождении! Ты хранил эту телеграмму под сердцем…Ты полюбил меня всей своей прекрасной душой и ушел через месяц… Мой родной, я хочу кричать в небо – я чувствую, я всю свою жизнь чувствую твою любовь! Для тебя, мой хороший… Я помню, я люблю…
Воспоминания о моем дедушке, Воронове Георгии Николаевиче, начальнике маневренной группы 92 Перемышленского пограничного отряда, записаны со слов моего папы – Воронова Вениамина Георгиевича (22.09.1933 года рождения), очевидца событий в г. Перемышль в 1941 году.
***
«Забрезжил рассвет над Саном,
Тревожно запели птицы,
И мальчик-боец, пограничник
С заставы на берег вышел
Багровое солнце всходило,
И яблоки пахли кровью,
А накануне, ночами,
с другой стороны
выли волки…»
Мой отец, Воронов Георгий Николаевич, родился 14 апреля 1910 года в селе Николаевка Ивантеевской волости Николаевского уезда Саратовской губернии1. Николаевка – село особенное, которое славилось не только своими живописными пейзажами, но и своей самобытностью далеко за пределами губернии. Николаевка прекрасна: в северной части села раскинулись верховья Малого Иргиза, в окрестностях можно насчитать одиннадцать прудов и захватывающий по красоте каскад озер-стариц. Особенно хороша Николаевка весной, когда оживает степь: огненным цветом загораются тюльпаны, вспыхивают рябчики, в перелесках поляны покрываются белой скатертью ландышей. Цапли ловят лягушек в пруду, рядом мирно и величественно проплывают гордые лебеди.
Родители отца, Воронов Николай Давидович и Лупорева Анна Федоровна, обвенчались в Николаевской церкви 18 октября 1902 года. В семье один за другим стали появляться дети: Вера, Андрей, Георгий. Но счастье длилось не долго: в 1914 году Николай Давидович отправился на фронт, а вскоре Анна Федоровна умерла во время очередной эпидемии тифа. Так дети остались на попечении деда – Давида Ивановича.
Отец рассказывал, как они мальчишками бегали по избе, а больной дедушка Давид, который уже не вставал с постели, грозил им: «Ух, черти неугомонные! Умереть спокойно не дадут!». Вообще, папа рассказывал о своем детстве очень мало, но в моей голове сложилась картина дружной крестьянской семьи, таких, исконных славян. Дедушка, Давид Иванович – высокий, крепкий с шевелюрой седых волос и огромным крестом на груди, который даже на смертном одре находил силы воспитывать своих сорванцов.
После революции с фронта вернулся Николай Давидович, однако спокойствия в семье не наступило, ведь Мировая война сменилась Гражданской.
Отступавшие от Николаевска2 и Ивантеевки белогвардейцы закрепились в Николаевке в количестве 2 тыс. штыков и в сентябре 1918 года в селе завязались бои. Сражения продолжались двое суток, но успеха не имели. Атаки на белогвардейцев шли беспрерывно. Враг «красных» контратаковал, бросая в бой силы, подходившие из Марьевки. Наступлением красноармейцев командовал Комбриг Казарин-Тимонин, полки стали отступать к Ивантеевке, но в конце сентября наступление возглавил Иван Семенович Кутяков, который штурмовал Николаевку и обратил в бегство белочехов. Николая Давидовича забрали вместе с отрядом, так как он был фельдшером, вместе с этим отрядом он и сгинул.
Итак, восьмилетний папа остался сиротой, сначала они с братом и сестрой какое-то время продолжали жить у дедушки, затем, после его смерти, их увезли в Пугачев и определили в детский дом. Там отца обучили грамоте, хочется отметить, что обучили прекрасно, сложно встретить в наши дни настолько грамотно и аккуратно пишущего человека, каким был мой отец – он прекрасно владел правилами пунктуации, орфографии, отличался чистописанием. Отец был очень рослым мальчиком, крепким не по годам, мылся всегда исключительно холодной водой с мылом, никогда не употреблял сахар и сладости. Вместе с братом им удалось устроиться в частную хлебопекарню, коих в Пугачеве насчитывалось великое множество: им тщательно мыли ноги и отправляли в огромный чан с тестом, которое из-за объема можно было вымесить только ногами. В течение, рабочего дня пить и есть им не давали – дабы не потели. По мере взросления, отец стал искать выход из сиротских будней и нашел его в 1926 году – он, благодаря помощи родственника, настоятеля Николаевского храма, Воронова Петра Степановича, приписал себе два года и поступил в военное училище, где проучился до 1929 года.
В 1930 году мой отец продолжил обучение в Харьковском пограничном военном училище НКВД им. Ф.Э. Дзержинского. Здесь, в прекрасном весеннем городе, он встретил мою маму – Надежду Степановну Манжос3.
«В тот день ему показалось, что ангелы все-таки существуют, и даже иногда спускаются на землю, поражая окружающих своей чистой, благодатной красотой… Она, в белом платье, сотканном, казалось из воздушных облаков. Тонкую талию обвивал шелковый пояс, который, причудливыми сплетеньями ткани, образовывал розовый бутон с боку. Накидка, соскользнула, обнажив покатые, белоснежные плечи. Легким движеньем руки, с неестественно тонкими запястьями, она освободила волосы, от сдерживающей их заколки, и они заструились шоколадными локонами по спине… Она заметила, его завороженный взгляд… Посмотрела… И они растворились друг в друге…
