Император всегда рубит головы собственноручно, не доверяя палачам. Вот и сейчас двусторонний топор в его руках работает словно повернутый на бок маятник, и бледные как мел солдаты едва успевают укладывать на широкий брус тела все новых и новых мятежников.
Острое лезвие в очередной раз вонзается в дерево, на лицо Повелителя Мира летят алые брызги, а его белозубая улыбка напоминает обломок кости в кровоточащей ране. Наконец, он устает, опускает топор и дает отдых бугрящимся мышцам рук.
– Не хочешь попробовать? – обращается он ко мне, и по спине прокатывается ледяная волна ужаса.
– Нет, Повелитель, – отвечаю внезапно севшим голосом и склоняю голову в знак покорности. – Мои пальцы больше привыкли к перу и бумаге.
– Перерыв! – громогласно объявляет Алистер Великий, солдаты с облегчением вздыхают и сбрасывают очередную жертву наземь.
Император неспешно подходит ко мне, становится рядом и кладет правую руку на плечи. Рубашка мгновенно пропитывается кровью, и желание выскользнуть из железных объятий становится нестерпимым.
– Картина, достойная кисти Босха! – говорит Алистер и широким жестом очерчивает место массовой казни, заваленное десятками обезглавленных тел.
Свита уже привыкла к тому, что Император часто изъясняется непонятно, упоминает несуществующих людей и говорит на незнакомом никому языке, и потому за глаза зовет его отнюдь не Великий. Во второй версии летописи его правления, той, которую я пишу в собственной голове, а не на дорогих пергаментах, его имя звучит так же, как в устах приближенных – Алистер Безумный.
– Империю можно построить только на крови, – продолжает вождь после небольшой паузы, – так и запиши в своей истории сотворения мира.
Послушно киваю и ощущаю, как по взмокшей от пота спине стекает ручеек чужой крови.
– Пойдем в шатер, обсудим очередную главу твоей повести временных лет, – с усмешкой говорит Император и увлекает меня за собой.
Его вельможи почтительно расступаются перед нами, освобождая дорогу, и я замечаю отблески зависти в опущенных долу глазах. Жадные до золота ублюдки! Я бы отдал все свои деньги и половину жизни в придачу, чтобы не знать Алистера Великого и никогда не общаться с ним!
Золоченый нагрудник вождя блестит на солнце и отбрасывает размытые солнечные зайчики на стройные ряды солдат, охраняющих императорскую ставку. Отблески света попадают на красные шатры с развевающимися на их вершинах флагами, и на полотнищах вспыхивают алые кляксы, которые напоминают свежие пятна крови.
Мы проходим мимо шатра с наложницами, евнухи у входа понимают, что Император не в настроении размахивать чреслами, и скрываются внутри. За спиной слышны тихие шепотки вельмож – эти твари в очередной раз обсуждают мою мнимую связь с Алистером. Уже скоро я вырву их грязные языки калеными щипцами и засуну в поганые задницы!
Император собственноручно приподнимает плотный полог и пропускает меня вперед. Мои плечи освобождаются от тяжелой хватки, я запрокидываю голову и смотрю на голубое до одури небо.
– Каас, в чем дело? – раздается из-за спины удивленный голос Алистера. – Ты прощаешься с солнцем? Снова планируешь меня убить?
– Нет! – испуганно отвечаю я и тут же корю себя за излишнюю поспешность.
Оборачиваюсь. На залитом кровью лице Императора застыла кривая усмешка. Голубые глаза слегка прищурены, в них читается ирония и настороженность.
– Каждый раз, заходя в твой шатер, я не знаю, выйду ли оттуда живым, – нахожу нужные слова и вижу, что попал в десятку – Алистер заливисто смеется и подталкивает меня вперед.
В шатре прохладно и тихо: звон оружия, пьяные крики солдат, визг шлюх и прочие звуки, сопровождающие стоянку любого военного лагеря, тонут в плотных слоях ткани, погружая в непривычное спокойствие и отрешенность. Мы остаемся наедине, и мои нервы звенят, словно струны альтаары в руках опытного музыканта.
Император поворачивается ко мне спиной, сбрасывает доспехи и склоняется над тазом с горячей водой. Шумно отплевываясь, он смывает с рук и лица кровь казненных врагов.
Алистер Великий меня не боится. Он не боится никого в подлунном мире, потому что неуязвим. Неуязвим, бессмертен и вечно молод. На него даже магия не действует.
Пять лет назад я не знал этого и попытался его зарезать. Тщедушный пятнадцатилетний подмастерье писаря ударил Повелителя Мира острым пером в глаз, но пронзил пустоту – Алистер может двигаться быстрее света.
Злые языки, те самые, которые скоро окажутся в задницах их обладателей, распускают слухи, что я мстил за насилие, учиненное надо мной, но это ложь. Императора интересуют лишь красивые девушки. Иногда он приглашает меня в свой гарем, чтобы поучаствовать в ночных оргиях, но исключительно в качестве гостя.
Шум воды стихает, и Алистер тщательно вытирается мягким полотенцем, напевая под нос очередную незамысловатую песенку, не знакомую ни единой душе в Маарторе. Что-то про корабли, полные рыбы, которые какой-то Кооста приводил в Оодес. Иногда я думаю, что он смог бы стать самым популярным в Империи бардом.
– Ты снова переживаешь из-за неоправданной жестокости? – спрашивает Алистер, вскидывая брови. – Я уже потерял счет нашим спорам на эту тему!
