Однажды летним солнечным утром, вернувшись к реальности после сладкого сна, ему в голову пришла странная мысль, как будто бы все, что происходит с ним в сейчас, и все, что только собирается, уж больно прогнозируемо. Каждое утро – как и предыдущее, каждый новый день протекает, так же, как и все остальные, и даже сны – либо их нет, либо ни о чем. И это действительно было так. Еще не открыв глаза (дабы не разгонять раньше времени созданную сном иллюзию) он пошарил рукой по другой половине кровати в надежде наткнуться на тело спящей жены. В каждой попытке ладонь натыкалась лишь на мягкие простыни, которые уже успели остыть, а это означало только одно – она давным-давно как на ногах и теперь та же участь должна постичь и его. Он издал стон огорчения и решил подарить себе еще несколько минут блаженства, просто полежать и свыкнуться с мыслью, что пора просыпаться.
Наконец он продрал глаза и, оторвав зад от постели, нащупал ступнями комнатные тапочки, после чего, словно старик шаркающей походкой, направился в ванную. Стоя под теплыми струями душа, он думал о том, как быстро пролетит этот день и как он наконец–то опять окажется дома, далеко от всех мирских неурядиц и проблем, от тех изматывающих обязанностей, что свалились на его хрупкую шею.
И так почти каждый день.
Он подумал о жаре, которая разыграется поближе к обеду и почему-то именно сейчас ему захотелось охладится, как будто солнечные лучи достали его сквозь толстый слой стен и крышу дома. Рука потянулась к крану холодной воды и резко повернула его, давая свободу большему потоку, но тут же повторила все свои действия в обратном порядке. Видать он еще не готов к таким кардинальным переменам. Он пулей выскочил из-под душа и, стараясь совладать с охватившей его тело дрожью, укутался в махровый халат. Сегодня явно был не лучший день для экспериментов.
Во всем этом наборе проб и ошибок была и масса положительных моментов, таких, например, как белоснежно чистая рубаха и выглаженные брюки, дожидавшиеся своей очереди на вешалке в гардеробе. Завязывая галстук, он мимолетно прислушивался, о чем говорит диктор из кухни из телевизора. Этот электрический ящик с маленьким экраном был легким капризом жены дабы кухонная возня не становилась такой уж постылой. Признаться, со временем эта идея пришлась по душе и ему самому – за определенный промежуток времени, что он провел в компании этого говорливого механизма, он оценил его на отлично, как ориентира во времени. По желанию жены не менять телевизионный канал, завтрак протекал под бодрящую (как утверждалось в анонсах) программу телевизионного шоу с вполне соответствующим названием для выделенного эфирного времени – толи "С добрым утром", толи "Проснись и пой" – но по своему содержимому ничем не уступавшему всему остальному, что транслировалось на протяжении дня. В нем было практически все – и новости, и интервью со знаменитостями, иногда даже крутили мультфильмы для юных зрителей. Но когда наступало время обсуждения очередного кулинарного рецепта – это был словно предупредительный выстрел: "Пора, если хочешь прибыть на работу вовремя!"
– Доброе утро!
Он всегда появлялся на кухне в сопровождении этих слов уже одетый и причесанный, подходил к жене и легонько целовал ее в щечку. На столе уже начинал остывать приготовленный завтрак, а на экране вытанцовывал какой-то мужик в костюме с блестками на фоне почти что полуголых девиц. Теперь этим мало кого удивишь, но жене такое нравилось. Она видела во всем этом какой-то особенный шарм, о чем порой заявляла открыто будь то легкое подпевание и приплясывание в ритм, или же простое высказывание в охватившем кольце эмоций на подобии такого, как "Я балдею!" или же "Бесподобно!" в сочетаниях с всплеском ладошек.
Как давно они женаты? Год? Второй? А может даже третий. Это не важно. Важно то, что каждый день, с момента их совместной жизни (или может даже позже) он проделывал все тот же трюк – одаривал ее поцелуем и принимался за завтрак, сопровождаемый стандартным набором фраз.
– Чего бы ты хотел на вечер? Я могла бы приготовить что ни будь необычное.
В это время из телевизора доносятся последние такты, а участники жадно посылают воздушные поцелую в зрительный зал.
– Хм, дай подумать, – и он рисует задумчивость на своем лице. А она, с переполняющим ее удовольствием, ожидает от него чисто формальный ответ. Все уже и так давным-давно решено, но того требуют правила игры.
– Я могла бы запечь рыбу…
Ее питает слепой азарт.
– …заправить ее овощами.
Он внимательно слушает, отделяя вилкой от яичницы маленький кусочек.
– А на гарнир картофельное пюре…, с подливкой, как ты любишь…
Он одобрительно качает головой, отправляя в рот очередной кусок.
– Мы могли бы открыть бутылку белого вина…
– А еще лучше красного, – добавляет он после небольшой паузы.
Это все уже начинало больше смахивать не столько на заурядную привычку, сколько на некий ритуал. Невольно возникал вопрос: а остались ли еще чувства? Да и были ли вообще. Быть может друг с другом их связывал неопровержимый факт дружбы, или же нерушимая идея брака, как такового только потому, что так требовали правила.
