Совместное времяпрепровождение составляет важную часть нашей жизни, наполняя ее смыслом и во многом определяя наше мышление, мировосприятие и умонастроение. Пожалуй, правительства понимают это лучше других, поэтому в демократических государствах свобода собраний – это одно из основных гражданских прав, закрепленных конституцией. Почему? Потому что собрания – намеренные коллективные встречи – дают людям возможность обменяться информацией, вдохновиться новыми идеями, поддержать друг друга и решить глобальные – и не очень глобальные – проблемы. Несмотря на это, большинство из нас редко задумывается над тем, как мы проводим вместе время.
А ведь, по сути, мы участвуем в разных мероприятиях всю свою жизнь. Сначала это посиделки в семейном кругу, потом классные собрания и школьные вечеринки, затем свадьбы, собрания, корпоративы, конференции, презентации, советы директоров, банкеты, ярмарки и похороны. Многие из этих мероприятий не оставляют в нашей душе никакого следа, не делают нас лучше и не сближают друг с другом.
Многочисленные научные исследования подтверждают очевидную для многих истину: очень часто мы сожалеем о времени, которое проводим вместе с другими людьми, начиная от торговых презентаций и заканчивая семейными торжествами.
«За редким исключением, мое настроение на конференциях обычно колеблется между скукой, отчаянием и яростью», – признается блогер и советник по торговле и развитию в Департаменте международного развития (DFID) Дункан Грин в своем интервью газете The Guardian. Грин в этом не одинок: по данным исследования «Анализ производительности труда офисных работников» (State of Enterprise Work, 2015), «бесполезные собрания» отнимают львиную долю времени и отвлекают людей от выполнения прямых обязанностей.
Похоже, что нас не воодушевляет даже то время, которое мы проводим с друзьями. Исследование «Состояние дружбы в Америке: кризис доверия» (The State of Friendship in America: Crisis of Confidence, 2013) выявило, что 75 процентов респондентов не удовлетворены своими дружескими отношениями. Энджи Тэрстон и Каспер тер Кюль в статье «Как мы проводим вместе время» (How We Gather), посвященной духовной жизни молодежи, пишут: «Пока традиционная религия отчаянно пытается привлечь на свою сторону молодежь, миллениалы все с большим нетерпением взирают по сторонам».
Однако, несмотря на скуку и разочарование, мы продолжаем действовать на автопилоте и выбирать все те же банальные, заезженные форматы. Мы надеемся на то, что все чудесным образом само собой сложится и стандартные меры дадут выдающиеся результаты. В большинстве случаев эти надежды тщетны.
Если же мы и обращаемся за советом, то почти всегда ищем его утех, кто фокусируется на «механике» проведения мероприятий: шеф-поваров, специалистов по этикету, флористов и ивент-менеджеров.
Тем самым мы неизбежно сводим человеческий аспект к логистике и, вместо того чтобы думать о людях, начинаем думать о вещах: презентациях, приглашениях, оборудовании, меню, прохладительных напитках и т. п. Нас уговаривают сосредоточиться на материальной стороне дела, потому что это якобы единственное, что мы можем контролировать. Я считаю такой подход недальновидным и в корне неправильным, поскольку он формирует неверное понимание того, зачем люди собираются и проводят вместе время.
Я подхожу к мероприятиям не как шеф-повар или ивент-менеджер, а как специалист по групповому взаимодействию и урегулированию конфликтов. Последние пятнадцать лет своей жизни я посвятила разработке и сопровождению мероприятий с гибкими, преобразуемыми целями как для организаторов, так и для участников. Сегодня я работаю профессиональным консультантом в сфере групповой динамики и коллективного общения, и моя работа заключается в том, чтобы сводить вместе нужных людей и помогать им коллективно думать, мечтать, спорить, разрабатывать стратегии и принимать решения для достижения общей цели. Мой подход к организации любого мероприятия ставит во главу угла людей и все, что между ними происходит.
Моя задача – помочь людям ощутить чувство принадлежности. Возможно, это связано с тем, что я всю жизнь пыталась понять, к какому кругу принадлежу я: по материнской линии у меня индийские корни, а по отцовской – американские. Мои родители встретились в штате Айова, влюбились друг в друга, поженились, переехали в Зимбабве, где родилась я, развелись в Вирджинии и разошлись в разные стороны. Оба повторно завели семьи и нашли себе спутников жизни с похожим воспитанием и мировоззрением. После их развода я поочередно жила то с отцом, то с матерью, курсируя каждые две недели между вегетарианской, свободной буддистско-индусской вселенной и консервативной, евангелистской христианской реальностью, так что мой интерес к урегулированию конфликтов не случаен.
Сегодня меня приглашают работать с людьми, которым нужна помощь в принятии ответственных, жизненно важных решений и формировании групповой идентичности. Я проводила встречи в пятизвездочных гостиницах, общественных парках и обшарпанных студенческих комнатах. Я общалась с крестьянами западной Индии, восстанавливающими общину после этнических столкновений, и с активистами Зимбабве, борющимися против закрытия своих неправительственных гуманитарных организаций. Я содействовала диалогу лидеров арабской оппозиции и их европейских и американских противников. Я разрабатывала заседания государственных и федеральных чиновников по возрождению национальной программы борьбы с нищетой. Я консультировала технологические компании, архитектурные фирмы, косметические бренды и финансовые институты, облегчая им процесс ведения переговоров и разработку стратегии будущего развития.
