Глава 1. Мемра и мурмурации
Он мог бы работать, где захочет, а акулы HR сновали бы рядом туда-сюда, предлагая наперебой безумные вакансии. Но нет. У него имелся личный интерес. В потоках данных, в сборе информации, в закономерностях. В них он видел красоту как никто другой.
Всё началось с домашнего проекта по светофорам, когда из циклов включений зелёного света он выделил закономерности движения пешеходов. Это было так красиво. Так неожиданно! Понимаете?
Он узнал, что во всём городе существует всего одна последовательность дорожных переходов, по которой вы сможете проделать путь без единой остановки, которая охватывает больше половины точек контроля движения. Конечно, если вы умеете быстро двигаться. Понимаете? Потом были рестораны быстрого питания, птицы, системы кредитования, и, наконец… Наконец.
Это был самый захватывающий, безумный и невозможный проект, очень похожий на проект с птицами. Но вместо птиц были люди. А вместо точек вирусного обмена – любовь. Возможно, во всём виноваты птицы! Так он ответил Чарльзу, когда тот спросил его: «Почему?». Он сказал: «Возможно, во всём виноваты птицы». И Чарльз ничего не понял. И никто бы ничего не понял! А он даже не объяснял.
Потому что, когда вы смотрите на птиц, а потом на людей, а потом снова на птиц, вы находите, что птицы не так сильно отличаются. Когда-то они были большие, ну знаете, с когтями, их все боялись, а теперь они живут на задворках и самые успешные из них воруют у нас блестящие ложки. И кому придёт в голову подумать о том, что птицы не так уж сильно отличаются от людей?
Нет!!! Это не какая-то глупая псевдо-красивая поэтическая мысль! Нет!!! Это вполне чёткая математическая идея, наполненная той красотой, которую нельзя нащупать голыми руками, голыми глазами и голым умом. Для этого нужно было знать столько же, сколько знал Паоло. Теория чисел, групп, хаоса, семантической информации, матрицы, структуры, пространства, преобразования, вероятность и статистика. Добавьте сюда капельку биохимии, физики, биологии, этологии, потому что без этого всё предыдущее не имеет никакого смысла, – и вы получите её. Красоту Паоло.
– Совершенная глупость сводить людей вместе на основании того, какие фильмы они смотрят и какие посты лайкают, – сказал Паоло на интервью.
– Зато это тридцать процентов успешных свиданий, – заметила женщина лет сорока. – Или у вас есть другой способ?
Паоло посмотрел в сторону:
– А я могу пососать леденец?
Несколько человек переглянулись между собой.
– Почему нет, – сказала женщина, и Паоло аккуратно развернул из бумажки мятную стекляшку торообразной формы, повертел в руках и положил за щёку. В комнате повисла тишина.
– Ну, так как? – спросила женщина.
– Тридцать процентов успешных свиданий ведь не гарантируют успешную семейную жизнь? – Спросил Паоло.
В комнате раздался смех:
– Дельное замечание, – улыбнулась женщина. – Но людям проще увидеть результат, когда он приходит к ним сразу, а не через три года или не дай бог на золотую свадьбу.
В комнате послышался смех. Паоло перекатил леденец за другую щёку.
– Тогда… – он сделал губы трубочкой и посмотрел в потолок, – тогда я бы не менял подход.
В комнате установилась тишина.
– Вы же только что сами сказали, что глупо сводить людей вместе на основании лайков.
– Если нужно только первое свидание. Вероятно, в подходе есть что-то правильное. Значит, следует отбросить ложное, а то, что останется, окажется решением.
– Как-то слишком просто, – прокомментировала женщина.
– Он мне подходит, – сказал мужчина с серебряными волосами, который напомнил Паоло графа, конечно, если бы во время феодального строя было принято красить волосы. Женщина пожала плечами, но решение было принято.
Через несколько часов Паоло был уже среди новых друзей в шумной компании, где один оратор ему запомнился особенно. Это был высокий худой мужчина в неформальной одежде, с ошейником на шее, бейсболке с козырьком назад и в чёрной футболке. Он говорил громко, активно жонглировал руками и много матерился.
– Да! Да!!! Да!!!! – хлопал он в ладоши. – Приезжаю я в Торонто, а там й*ая осень! Нет, ну а что делать. Я беру Эрика за руку и веду его пить глинтвейн, потому что Эрик ничего крепче не пьёт. Это же Ээээрик.
Рассказчик наклонил голову набок изображая Эрика.
– И вместо того, чтобы поговорить с приятелем о высоком, ну там о хорошей эрекции, о девочках, он что делает? Он лайкает пост Маккинзи, – человек изображает максимальное возмущение.
– То есть, я выделил время, послал отца на*й, а он сидит и лайкает Маккинзи, которая трахнулась с каким-то Бобби и написала об этом. Вот тебе эвент, а?!!!
Люди внимательно вслушиваются в трагическую театральную паузу.
– А этот Бобби – он кто? Бобби – форменный засранец, его никто не любит. На него там бочки дерьма весь курс катит, а она с ним трАХнулась.
Толпа понимающе молчит.
– Вы же понимаете, что это значит? Они её просто съедят, вместе с её с*ка тупыми п*нутыми тампонами. И я смотрю, там уже постов под пять сотен ненависти и его один лайк! Представляете?! Сотни постов ненависти – и его один-одинёшенький лайк. И он ей пишет комментарий поддержки: «Я бы тоже трахнул такой член». Воображаете?! Пи*ец!!!
