За окном мелко моросил дождь, но это никак не мешало соседским малышам весело галдеть и бегать по лужам. Она недовольно поморщилась. Дети… Когда-то она мечтала о них, но судьба распорядилась по-своему, так и не подарив шанс стать матерью… Сейчас же ничего, кроме легкого раздражения, при виде резвящейся детворы не испытывала.
Она сидела в кресле, укутавшись в белую пушистую шаль, и смотрела на стекающие по стеклу капли. Слезы неба вторили её настроению.
Ей было грустно…
За плечами было тридцать лет, два брака и дни, наполненные серыми однообразными буднями. Первый муж, Уильям, скоропостижно умер уже через год после свадьбы. Утонул в реке, что простиралась на окраине их городка. Второй муж, Бенедикт, оставил её, ушел к другой женщине и построил там своё семейное счастье. Его никто не осудил, молва о том, что она, его первая жена, не могла иметь детей, быстро распространилась среди местных жителей и послужила оправданием столь недостойного поступка.
Городок, в котором она имела несчастье родиться, назывался Труар. Даже в этом она видела особый символизм. Если поменять гласные буквы местами, то выходило то, что теперь составляло её жизнь. Жителей было не так много, чтобы считаться полноценным городом, но и не так мало, чтобы быть простым поселением.
Удачное расположение у реки и близ главной дороги в сторону столицы их королевства Иллинуя позволило Труару обжиться двумя тавернами с постоялым двором, а также музыкальным салоном. Салон был отдельной гордостью их городка. Второй и четвертый день недели был открыт к посещению для всех дам Труара. Женщины надевали свои лучшие наряды и украшения, собирались в уютном зале салона, распивали чай, делились новостями и откровенными сплетнями, болтали о высоком и мнили себя важными светскими дамами. Остальные дни были отданы в распоряжение мужчин. Великие мужи весь вечер курили сигары, пили алкоголь и вели умные беседы о политике, о ценах на рыбу, о необходимости расширения, в общем, решали проблемы мирового масштаба.
Было ещё одно значимое место в Труаре, обязательное для посещения каждого, кто считал себя добропорядочным членом общества, – церковь.
И хоть она по-прежнему считала себя добропорядочной женщиной, в церковь больше не ходила: не могла вынести пристального внимания к своей персоне. Женщины видели в ней угрозу, а мужчины бросали заинтересованные взгляды. И то и другое было ни к чему. Она нисколько не питала ложных надежд относительно своей женской доли, всё, на что могла рассчитывать, это тайные отношения с каким-нибудь женатым мужчиной. Но сама прошедшая через боль предательства, она никогда не посмела бы стать чьим-нибудь проклятием.
Поэтому её дни, да и ночи, скрашивал только Кристиан. Кстати, что-то его сегодня не видно. Обычно его день отсутствия вне поля зрения выливался в жалобы её экономки Берты. Словно услышав её мысли, в комнату вошла женщина низкого роста, полноватая, с густыми темными волосами чуть тронутыми сединой. Широкое круглое лицо украшал узкий нос и толстые губы. Взгляд, как обычно, был строгим, а тон серьезным.
– Госпожа Нильсон, обед подан, – произнесла экономка.
– Берта, ты Кристиана не видела?
– Этот приспешник дьявола испортил мне пирог и стащил кусок мяса! Путался под ногами и специально норовил зацепить когтями скатерть! Если бы не моя бдительность, то фарфоровый сервиз полетел на пол!
Упитанный белый кот с рыжими полосками вокруг глаз, а также на ушах и макушке, вальяжно зашёл в комнату, неслышно перебирая лапами по дубовому паркету. Дойдя до хозяйки, он несколько раз мурлыкнул… хотя это больше походило на одолжение, настолько ворчливо прозвучали звуки, вырвавшиеся из его широкой груди.
Женщина наклонилась и ласково потрепала его за ухом.
– Мистер Паркер уже пришёл? – спросила она Берту.
– Он никогда не приходит заранее и никогда не опаздывает, скоро будет, – ответила экономка.
– Хорошо. Я сейчас подойду.
Как только Берта скрылась из вида, Кристиан поспешил следом, нервно размахивая хвостом.
Она подошла к зеркалу и растянула губы в улыбке. С отражения на неё смотрела женщина высокого роста, худощавая, с длинными слегка волнистыми волосами темно-русого цвета. Красивое овальное лицо с тонким носом, пухлыми губами и большими глазами синего цвета должно было радовать её, но… Какой во всем этом прок, если счастья в жизни так и не будет?
Она окинула свой наряд взглядом: скромное платье белого цвета было с высоким воротом, скрывающим её длинную, изящную шею. Её привычка одеваться в белые наряды уже давно была любимой темой у сплетниц. Чего ей только не приписывали…
Из глубины дома раздались голоса, вырывая её из меланхолии. Она поправила несуществующую складку на длинной юбке и вышла в просторный зал, что служил парадной.
– Мари, вы, как всегда, прекрасны,– сказал мужчина, учтиво кивая ей.
Она протянула ему руку, и он тут же поднес её к губам, оставляя на ней едва ощутимый поцелуй.
– Дэниел, вы, как всегда, галантны, – промолвила Мари, одаривая его вежливой улыбкой.
После ухода мужа, ей в наследство, помимо особняка, в котором она проживала с Бертой, котом Кристианом и ещё несколькими работниками, достался и друг семьи. Почему этот мужчина продолжил общаться именно с ней, а не остался другом Бенедикту, было для неё загадкой. Да, сплетницы приписывали им роман, но ничего, кроме вежливого участия со стороны Дэниела, она не видела. Их еженедельные встречи походили скорее на светские визиты, чем на дружеские посиделки за чашечкой чая.
