Вера Семёновна ловко выкроила из старой кожаной сумки две заплаты. Она поставит их на протёршиеся рукава тоже старого, но ещё вполне добротного велюрового пиджака мужа. Сумку не спасти: ручки сносились до дыр, изящный замочек сломался, а потёртости уже не замаскировать ни фломастером, ни йодом. А вот на заплатки мягкая, хорошо выделанная кожа вполне сгодится!
– Смотри, Петя, какие локти будут на твоём пиджаке! Все обзавидуются! – весело сказала Вера Семёновна и потрясла в воздухе заплатками.
Пётр Иванович оторвался от газеты и грустно взглянул на жену.
– Ну да, ну да, – пробормотал он, – обзавидуются. Кошмар какой-то! На дворе конец двадцатого века, весь мир идёт вперёд семимильными шагами, а мы заплаты на локти из сумок вырезаем! – Он с досадой отбросил газету.
– Вот ты, Верочка! Тебе пятьдесят лет, ты – профессор химии, уважаемый человек, а вынуждена днём торговать в палатке, потому что твою кафедру закрыли, а тебя сократили, а вечером вырезать из сумки заплаты на мой пиджак! Сашенька, жена Аркаши, – учитель, педагог от Бога, – ездит убирать хоромы новоявленных богатеев! Работает уборщицей! – Пётр Иванович вскочил с места, выпрямился и гневно погрозил кому-то пальцем.
– Ни работы приличной, ни денег! – продолжал обличать он. – Куда мы катимся?! Инфляция сумасшедшая, в магазинах ценники в у.е.! – он безнадёжно махнул рукой и опустился в кресло.
Вера Семёновна отложила в сторону пиджак, подошла к мужу и обняла его сзади.
– Ну что ты горячишься? Да, работаем не по специальности. Но ключевое слово здесь – работаем! А Сашенька, кстати, уже не ездит на вызовы, она на телефоне, заказы принимает. Высшее образование свою роль сыграло! – Вера Семёновна усмехнулась и погладила мужа по плечу.
– Ничего, Петенька! Всё будет хорошо! Ты скоро работу закончишь, деньги получишь. Большие деньги! 2000 долларов, это же какие деньги, Петенька! Сыну поможем… А там, глядишь, молва о тебе пойдёт, приглашать начнут. Выкрутимся!
Пётр Иванович горько усмехнулся:
– Молва… Раньше известность была, на весь Советский Союз, а теперь молва… Стыдно мне, Верочка. Я, мастер-краснодеревщик высочайшей квалификации, реставратор, работавший почти во всех музеях страны, – и делаю пол «новому русскому», безграмотному мужику с бычьей шеей – господину Бабенко! И какой пол! Паркет из десяти – именно десяти, ни больше ни меньше! – ценных пород дерева, с инкрустацией! Вот скажи мне, – повернулся он к жене, – скажи, как ты думаешь, зачем этому элементу такой пол?
Вера Семёновна пожала плечами.
– Не знаю, – улыбнулась она, – наверное, в красоте жить хочет, как в музее!
– В красоте! В музее! Да он в музее ни разу в жизни не был! – фыркнул Пётр Иванович. – Нет, дорогая, он хочет утереть нос Антохе, Коляну и Серому, таким же, прости меня, быкам. На Новый год пригласить компанию, и чтобы все «сдохли от зависти»! – Пётр Иванович обессиленно замолчал.
– Ну и что, Петенька, – спокойно сказала Вера Семёновна. – Ну и что. Пусть себе развлекается. А у тебя зато работа есть. Скоро закончишь заказ и свои деньги получишь! Об этом думать надо. И, кстати, не забудь дать ему визитку организации, где Сашенька работает. За полом-то уход потребуется!
– Фирмы, Верочка, фирмы, а не организации! Учись говорить правильно! – хохотнул Пётр Иванович.
– Да бог с ней, с этой фирмой! Пойдём чай пить, милый. Я печенье овсяное сегодня купила.
И Вера Семёновна лёгкой походкой направилась на кухню. Муж с удовольствием посмотрел ей вслед. Его Верочке никто никогда не даёт её возраста! Невысокая, но удивительно пропорциональная, стройная, с белокурыми вьющимися волосами, она выглядела лет на сорок, не больше. А её белозубая улыбка и большущие серые глаза могли свести с ума любого мужчину! Пётр Иванович слегка ревновал свою жену… да ко всем! Он-то вовсе не красавец, нет. Хоть и вышел ростом, да фигура какая-то угловатая, нескладная. Волосы совсем седые, благо, хоть не поредели, а то хорош бы он был с плешью-то! И выглядел он на свои пятьдесят три, и ни днём меньше. Ну, красавец-не красавец, а серебряную свадьбу с любимой женой отметил! Пётр Иванович потёр нос и, улыбаясь, пошёл на кухню пить чай с овсяным печеньем.
Утром за ним заехал друг и коллега Аркадий, Аркаша, как ласково называла его Верочка. Аркаша был на одиннадцать лет моложе Петра, но разница в возрасте не мешала им крепко дружить ещё со времён совместной работы в реставрационной мастерской, куда юный Аркадий пришёл после института и попал под начало Петра Ивановича. Тот быстро рассмотрел в симпатичном широкоплечем брюнете с карими выразительными глазами большой талант реставратора и взял его под свою опеку. Так и подружились, а когда Аркадий женился, стали дружить семьями. И сейчас, в трудные времена, Аркадий и Пётр держались друг друга и все редкие заказы выполняли вместе, честно деля пополам заработанное.
Аркадий приехал на видавшей виды «шестёрке» – машине верной и трудолюбивой. По утреннему городу до работы добрались быстро: октябрь стоял тёплый и сухой, дороги были чистые, а яркая и радостная красота золотой осени соответствовала их настроению: сегодня они сдавали готовую работу заказчику. Ни Аркадий, ни Пётр Иванович дома об этом не говорили, им хотелось сделать жёнам сюрприз: явиться вечером и выложить на стол долгожданные, честно заработанные две тысячи долларов. Каждый по две тысячи!
