Вот он, этот момент, когда его взгляд из скучающего превращается в заинтересованный с изрядной долей восхищения. Пикантная остринка для начала рабочего дня. Сплетни и домыслы об этом мужчине не иссякнут в нашей лаборатории, наверное, никогда. Каждый считает своим долгом изобрести шутку дня о том, кто он и почему он такой, какой есть. Он уже был серийным убийцей, маньяком, супергероем, отцом сотни детей, скрывающимся от алиментов, и даже агентом под прикрытием. Суть в том, что никто и никогда не видел его лица полностью. Он работает в нашем институте уже три года. Всегда в ночную смену, один. Если в стенах лаборатории высокая опасность заразиться объясняет его постоянное ношение медицинской маски, то наличие платка а-ля дикий Запад, закрывающего нижнюю часть его лица, за пределами института ставит людей в ступор. Он ни с кем не общается, не ходит с нами в бар, не питается в общей столовой. Он легенда и призрак нашего коллектива.
А я та, кто его сменяет каждое утро. Я младший сотрудник лаборатории экспериментальной вирусологии. Эта должность – не предел моих мечтаний. Я всегда мечтала о сцене, играла в школьном театре, посещала городской драмкружок. Не было в моей школьной жизни ликования в предвкушении уроков биологии. Я не зачитывалась энциклопедиями. Просто выбирая экзамены, я решила, что биологию мне сдать будет проще, чем что-то еще. И как оказалось, не так уж я и ошиблась в выборе. Преодолев этот рубеж, я поняла, что можно и дальше плыть по течению и поступить на биологический факультет. С посредственным аттестатом на руках и отсутствием целей и амбиций (все пробы закончились провалом, в театральный меня не приняли), это был мой лучший вариант развития событий и весьма реальный способ получения профессии, которая будет меня кормить дальше. На первом курсе я вышла замуж. На втором – родила сына. На третьем – развелась и поняла, что мне не на что содержать ребенка. Перевелась на заочное обучение и за неимением других вариантов через преподавателей устроилась в научную лабораторию мыть пробирки. Временно. До окончания университета и пока сын не станет чуть старше. Это было семь лет назад.
За это время, лаборатория при университете развилась до самостоятельного института, который получил грант на очень перспективное исследование. Сын пошел в школу. А я все так же с пробирками.
Каждое утро я встаю в 5.30 утра, завтракаю на скорую руку с обязательной дозой кофеина, готовлю полезный и питательный завтрак для сына, бужу его перед уходом и направляюсь в лабораторию. Там, ровно в 6.30 я перенимаю смену у нашей легенды. Здесь тоже все происходит по четко установленному плану. Он встречает меня возле двери, которую я открываю своей магнитной картой. Измеряет мою температуру. Передает мне документацию, которую я потом должна подшить в определенную папку. Жестом указывает на грязную лабораторную посуду в мойке. Он забирает свою портативную музыкальную колонку и отправляется в раздевалку, а я – к окну, которое выходит на нашу стоянку. Через 15 минут он выходит из здания и направляется к своему мотоциклу. Надевает шлем, заводит двигатель и скрывается под аркой, где, минуя шлагбаум, обретает свободу в своем выходном дне.
Все наше общение длится не более 3 минут каждую смену. Хотя и общением это сложно назвать: я ни разу не слышала его голоса. Даже несмотря на то, что каждый раз стараюсь изобрести новое приветствие для него. Надежда хоть что-то услышать в ответ с годами становится все призрачнее.
Все, что я вижу каждый раз – это его глаза. Темно-карие, с густыми ресницами. Первое время они даже на мне не задерживались. Потом они меня заметили и подключили слух. Некоторое время спустя стали сдержанно заинтересованными. Примерно так смотрят на интересный экземпляр в коллекции редких жуков. Сейчас я могу определять по этим глазам все оттенки настроения их хозяина. Например, сегодня он устал. Явно ночью даже не прилег. И тем не менее, рад меня видеть. А может именно поэтому очень рад, что я как всегда вовремя.
– Доброе утро, о Господин. Раба Ваша, главная по колбочкам, предстала пред Ваши благословенные очи. Да храни Вас Владыка Всея. Не будете ли Вы столь снисходительны и не измерите ли температуру моего бренного тела?
В темных глазах зажигается свет, их окружили мягкие морщинки. Лишь на секунду они прикрываются веками, и эта эмоция пропала, будто и не было ее.
– Дудки. Я все видела. Я поймала Вас на месте преступления. Вы улыбались! – Мысленно поставив очередную зарубку, я победоносно улыбаюсь под своей маской. Его глаза закатились, одна бровь дернулась вверх. Рука приставляет термометр к моему виску. – О боже! Не убивайте! Я никому не скажу! Клянусь!
Глаза стали снисходительными. Но к заинтересованности примешалась искра усмешки. Бинго! Я сегодня в ударе. Взмахом руки он очерчивает мой объем работ на сегодняшнее утро и исчезает за дверью.
Ставлю подпись и время в журнале регистрации и направляюсь к окну. Затем застываю и делаю пару шагов назад. На столе стоит забытая колонка. Вдоль позвоночника пробегают мурашки. Я могу сейчас стать той, которая приоткроет завесу тайны. Колонка манит и зовет меня к себе. Она обещает обнажение души и вскрытие всех тайн, ибо я уверена в том, мы есть то, что мы слушаем. Мне достаточно услышать три самые любимые песни человека, чтобы понять чем этот человек живет и дышит. Именно поэтому во мне сейчас борются два демона: один ратует немедленное использование подвернувшегося шанса, второй же намекает на то, что однажды кто-то может так же поступить со мной, а это равносильно тому, что этот кто-то залезет ко мне в голову или под кожу.
