ОТРЫВКИ
Я смотрела в одну точку, сложив руки на счесанных коленях. В ушах звучал громкий, оглушительный звук взрыва и эхом голос отца. Я не знала, куда еду и зачем. Вскочила в поезд и просто ехала. Мне надо было ехать. Бежать от самой себя, от кошмара, который начался так внезапно и разодрал мою жизнь на до и после. Перед глазами лицо единственного по-настоящему близкого человека, в голове гул голосов, последнее, о чем мы говорили – ссора, злые слова, брошенные мною в порыве гнева.
Это просто ужасный сон. Ведь так не может быть, что водитель и отец были мертвы, а я отделалась парой царапин. я должна была умереть вместе с ними. Тогда не было бы настолько оглушительно больно, тогда не пульсировало бы в ушах и не давило грудную клетку от тяжести…как будто я держу руками надгробный камень, и он вот-вот задавит меня саму.
«Кейти, всегда садись сзади справа от водителя. Это самое безопасное место».
Большие руки, обхватившие мое лицо, страх в расширенных зрачках и последние мысли только обо мне. Никто и никогда не будет меня любить, как папа.
Нужно ехать домой. Нужно выйти на первой же станции, купить билет обратно. Дядя…он уже обо всем знает. Он устроит похороны. Я должна рассказать ему о последних словах отца. О ком-то, кого надо остерегаться. Это не несчастный случай. Отца кто-то убил, и я, Кейти, должна найти эту тварь. Да, надо возвращаться домой.
– Мисс, это конечная станция. Вам нужно освободить вагон. – кто-то тихонько тормошил меня за плечо. – У вас что-то случилось? Позвать на помощь?
– Ннет…я уже выхожу.
Дернулась, чтоб молодой мужчина не прикасался ко мне, потому что заметила грязное пятно на манжете его рубашки. Ноги казались ватными и не слушались, в голове гудело, звенело. Мне казалось, что я больна и у меня высокая температура. Щеки и тело горят, как в огне, и в то же время мне ужасно холодно. Зуб на зуб не попадает. На перроне практически безлюдно, я прошла в здание вокзала. Долго умывалась в туалете, опасаясь взглянуть в зеркало. В карманах кофты свернутые как попало деньги, я не помнила, как они там оказались. Я сейчас мало что помнила вообще.
Вышла из туалета и села на железную скамейку, закрыла глаза. Если бы у меня был сотовый телефон, я бы позвонила дяде Фрэнку, и он забрал бы меня отсюда на личном самолете отца. От мыслей об отце свело судорогой горло и захотелось громко закричать, но я лишь закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Дышать глубже, как учила меня психолог. Вдох и очень медленный выдох, пока не отпустит, пока сердце не начнет биться ровно и дышать не станет легче.
– Не знаю. Я не могу. Я там задыхаюсь. Мне просто необходимо уехать…Я… я ее не хотела. Все эти месяцы были ужасными. Я впервые чувствую себя свободной. Я жить хочу, а не…а не выносить горшки из-под лежачего инвалида. Да, я ужасный человек…Пусть Бог меня потом накажет!
Я слышала женский голос, но не видела девушку. Моя голова была настолько тяжелой, как будто свинцовой. Хотелось лечь на скамейку, свернуться калачиком и не вставать.
– Да…он гонял на своем моте и врезался в тачку. Обдолбанный, как всегда. Я не могу туда поехать…Не могу, и все. Его отец приехал и забрал. Не знаю. Куда-то в Техас. Я его никогда не видела…Джона перевезли в Сан-Антонио на военном вертолете. Я все равно туда не поеду…я не решусь, Сара, пойми. Это все не мое, не я. Не для меня. Что, Кейти!? Да, я Кейти! Черт! Садится сотовый. Курить хочу ужасно. Столько месяцев не курила. И, как назло, ливень начался… Я без куртки, без кофты. Все там оставила.
Я подумала о том, что была бы счастлива, если бы отец остался жив после аварии, если бы спасся и даже стал инвалидом. Как угодно, но был бы со мной. Пусть даже в коме. А эта девушка….Папааааа….истерика наваливалась снова тяжестью и паникой.
– Сидит здесь одна…странная. Разодета, как с обложки журнала. Волосы шикарные. То ли обдолбанная, то ли больная. – донесся шепот, но хорошо слышный, – Попрошу у нее кофту шерстяную, а то моя джинсовая тряпка ничего не греет. Эй, простите!
Девушка потормошила меня за плечо. И я, как сквозь туман, посмотрела на нее.
– Можно одолжить у вас кофту, там начался дождь, а я хочу выйти покурить. Не бойтесь – верну. Мои вещи здесь останутся.
Я рассеянно кивнула, и девушка подхватила мою кофту со скамейки.
– Мой сотовый здесь стоит на зарядке и рюкзак. Присмотри. Я покурю и вернусь.
Мне было все равно, я снова закрыла глаза. Хотелось ничего не слышать, ничего не чувствовать. Оледенеть навечно. Из оцепенения вывели дикие крики с перрона, беготня охранников и полицейских. Я вскочила со скамейки, оглянулась по сторонам – девушки рядом не оказалось. Только сотовый на зарядке и потертый лоскутный рюкзак, набитый до состояния – вот-вот лопнет.
Хотела оставить все и уйти, но что-то остановило. Я взяла дешевый китайский смартфон, рюкзак и пошла в сторону офиса с табличкой «информация». Девушка за стеклом оживленно болтала по телефону и размахивала руками.
– Ты не представляешь, что здесь творится, какую-то несчастную переехал поезд. Курила на перроне и упала на рельсы. Жуть какая. Ей отрезало голову. Говорят, от лица одна каша осталась.
