В зарешеченное окно следственного изолятора заглянул первый утренний лучик солнца и заискрился разноцветными бликами на граненом стакане.
«Нашел, где веселиться… Не ко времени и месту ты тут разыгрался. Меня, вот, разбудил. А зачем? Ты через пару минут исчезнешь, а я останусь думу думать? Зачем, почему и как исправить…», – упрекнул Андрей игривое пятнышко яркого света и взглянул на часы – до подъема и уборки постели было еще, ой, сколько режимного времени!
Всего полгода назад, это было самое замечательное время дня: можно еще пару часов провести в горизонтальном положении. В полудреме, неге, счастье от жизни и начала нового дня… Лежи себе на сияющей чистотой постели в спальне из карельской березы и наслаждайся каждым мгновением такой короткой земной жизни.
Но это там, в недалеком прошлом… Там, совсем рядышком, в его кровати, спала нежная, хрупкая, любимая и такая домашняя, уютная женщина. Руку протяни… и вот она – счастье, источник и двигатель новаций его жизни. Да, все было! Жизнь, полная радости, и любовь, во имя которой можно не только вершины покорять, но даже поступки безумные себе позволить.
Шесть месяцев прошло с тех пор, когда его руки окольцевали наручники, а жизнь уже разделена на две части – «прошлая» и «нынешняя, в режиме ожидания». Нет, любимая где-то рядом, не оставила, не бросила, не нашла другого. Продуктовые передачи, вещи, переговоры с адвокатами – все она, все за ней. Пока успевает, решает, живет в бешеном ритме. Надолго ли ее хватит? Она ведь привыкла к другой, благополучной жизни, за спиной любимого мужчины. Пока еще не мужа, но необходимость в проштампованных паспортах они оба в жизни «прошлой» не рассматривали. Жили, как живется! А жилось хорошо, в любви, согласии и достатке. Без семейных ссор и выяснений отношений. Она – умница, мудрая и ласковая «тихоня» и скромница, спокойно и без истерик гасила все их ссоры и обиды в самом зародыше. Жизнь в райских кущах оказалась короткой, в один момент – лавина несчастий и бед. Хрупкое счастье разрушено, благополучная жизнь прекратила свое существование, ушла в небытие.
В жизни «в режиме ожидания»: для него узкая, темная камера следственного изолятора, по два квадратных метра на каждого подследственного. Двухэтажные нары вдоль неопрятных стен, постельное белье серого цвета и странного запаха едкой дезинфекции, храпящие сокамерники, привыкшие залезать под одеяло в грязных носках с соответствующим амбре. И допросы! Нет, скорее, ожидания допросов… Следственные эксперименты и очные ставки со свидетелями, истцами и прочими заинтересованными и другими, просто любопытными лицами, это редко, или даже никогда. Все зависит от желания и настроения следователя, нудная это работа. Повестки, протоколы – следователь Андрея явно уклонялся от этой части своих обязанностей. Выжидал и пускал все на «самотек».
Для нее (он не сомневался, он в это верил): паника, тоска от бессилия, полный жизненный хаос, когда ты не распоряжаешься своей жизнью, а живешь по обстоятельствам, которые тебе диктует неопределенных лет следователь по делу.
На этом этапе своих раздумий Андрей глубоко вздохнул и сжал губы в упрямую складку.
«Нет, – в очередной раз приказал он себе, – даже для сокращения разлуки с тобой, любимая, я не подпишу признательные показания, которые сочинил этот негодяй! Ты же понимаешь, что признание в том, чего не совершал уничтожит не только мою репутацию на ближайшие годы, но и столкнет меня в сточное болото, из которого мне придется выбираться всю оставшуюся жизнь. Успею ли очиститься? И зачем она мне, растоптанная и поруганная жизнь? Нет, никаких признаний, буду верить, что мы живем в цивилизованном мире, где существует высшая справедливость, прописанная в Конституции и Законах страны. Я не прогнусь под следователя с его убогими и гнусными методами работы с подследственными. И мы с тобой победим, любимая. Ты только жди!»
Андрей откинул колючее одеяло и встал. Долгое пребывание в горизонтальном положении на тюремной койке калечило тело, в первую очередь костный скелет. Тонкий, засаленный, ватный матрасик корежился буграми, не держал форму, постоянно съезжал и проваливался между металлическими прутьями, из которых было сооружено это страшное ложе, определенно неподходящее для отдыха. Интересно было бы узнать, чей интеллект, глобально изуродованный ненавистью к своим соплеменникам, изобрел эту металлическую конструкцию тюремной кровати? Еще нет приговора, а подозреваемого «система правосудия» уже медленно, но верно уничтожает.
«Что ты еще придумаешь, господин следователь, чтобы сломать меня? Пытки сном на железяках я как-то переживу. Общество странных сокамерников – тоже. Еда? Выдержу. Все это ерунда! Конечно, будь ты нормальным человеком, то попросил бы я тебя, чтобы ты разрешил свидание с моей любимой девочкой. Хотя бы на несколько минут. Во-первых, ее, мою Лизу увидеть, вдохнуть запах ее тела. Во-вторых, узнать, как сейчас обстоят дела в моем бизнесе. Справляется мой заместитель с управлением компанией? Или счета компании арестованы, а структура успешного бизнеса рушится и разваливается?»
