– Рикс Уилсон, ответьте мне на несколько вопросов, – обратилась к подозреваемому опытный дознаватель ФБР Анна Рихтер, – и мы отпустим Вас тотчас.
Рикс сидел на стуле абсолютно спокойно, несмотря на то, что был прикован наручниками к единственному, стоявшему посреди пустой комнаты с огромным зеркалом на всю стену, металлическому столу. Он ясно понимал, что его диалог с этой милой, на первый взгляд, и чертовски привлекательной дамочкой в чёрной юбке чуть выше колен и белой блузке, расстёгнутой почти до самого бюстгальтера, записывается на видео. Он одобрительно кивнул ей в знак согласия.
– Прекрасно, – улыбнулась Анна, не надеявшаяся на возможность быстрого установления контакта с такой знаменитой в последнее время личностью, как Рикс Уилсон.
Она не раз с лёгкостью колола, как орешки, всевозможных хитрецов на первом же допросе, а потом подолгу вспоминала свои ощущения, наступившие при неуправляемом, никому незаметном, спонтанном оргазме, достигнутом в результате успешно выполненного дела. По вечерам ещё несколько суток, всегда находясь в одиночестве, специальный агент Рихтер подолгу мысленно смаковала плоды своей работы, разлёгшись в напененной до краёв тёплой благоуханной водой ванной, раздвинув широко ноги, и выпивая бокал за бокалом красного, как кровь, вина.
Анна была дорогой и ценной для ФБР штучкой. Она была профессионалом своего дела, но держалась от всех подальше. Слово «сотрудница» совсем не подходило ей. Коллеги женского пола, тихо ненавидя, ей завидовали, а мужчины даже не пытались заводить с ней роман, будто были не уверены в собственных силах и, в разговорах между собой успокаивали друг друга тем, что «у неё явно кто-то есть покруче, чем они».
Но они ошибались. Анна Рихтер ловила кайф не от романов с мужчинами, которых у неё за сорокалетнюю жизнь, было всего два. И в обоих она ошиблась. Оба парня оказались далеко не теми, о которых грезила она. От первого в тайне пришлось несколько раз делать аборт, а от второго лечиться от венерического заболевания. Быть может, поэтому с тридцати лет Анна получала особое удовольствие только от результата собственных размышлений, безошибочно приводящих её к профессиональной цели – вывернуть наизнанку любого подозреваемого и поставить собственными руками в его деле окончательную точку. И чем быстрее у неё это получалось, тем слаще было её наслаждение. Прекрасно осознавая данную зависимость, спецагент ФБР не собиралась останавливаться, она всегда хотела, как и большинство женщин, скорее получить желаемое и принять собственную ванную.
Рикс, словно, прочитав мысли Анны, в этот момент представил её обнажённой и удовлетворённой собой. Он подумал, что она не любила орехи, потому что у неё была на них аллергия.
– Ваше имя, – продолжила голубоглазая красотка, заглядывая в его зелёные зрачки, но, не находя в их глубине дна, – означает «Царь». Вы, действительно, считаете себя царём?
– Нет, – хладнокровно ответил подозреваемый. – Никогда так не думал.
– Имя Рикс символизирует склонность человека к непрерывному движению, который практически не меняется с возрастом. Любовь к перемене мест, неумение и нежелание ценить стабильность в любой форме часто становятся причиной одиночества. Оно тяготит Вас?
– Ни чуть. Это обязательный атрибут свободы, которая является для меня единственным способом существования, основой мотивации.
– Ясно, – Анна взяла со стола пачку «Сamel» и прикурила, не предложив сигарету обвиняемому.
– Ваш дар, находчивость и упрямство, сделали Вас знаменитым, но Вы нигде не выступаете, не даёте интервью. Почему?
– Так же, как и мода, популярность привязана к определённому и, как правило, небольшому отрезку времени. Я глобально смотрю на любое явление, человека, вещь или предмет. У меня прохладное к популярности отношение. Не интересно.
