Пролог
Эхо громкого забористого проклятия отразилось от стен огромного кабинета,
заставив встрепенуться и заинтересоваться происходящим внизу восседавших под головокружительно
высоким потолком горгулий. Впрочем, происходящее в кабинете уже в следующую же секунду
разочаровало их, и они снова задремали.
Какое им дело до двух разговаривающих о чём-то своём мужчин. Тем более, что
один из них хозяин. Их дело маленькое – выполнять приказы хозяина и охранять от
посягательств чужих порученную их бдению территорию. А раз приказов нет и
хозяин здесь, то значит можно и подремать.
– Итак, несмотря на все наши усилия, и королева Элана и партия Благих,
по-прежнему, очень популярны в Джюнхейме, – продолжал хозяин кабинета, шелковистые,
волнистые волосы цвета красного золота которого были взлохмачены в модном
растрепе на манер: я сегодня ещё не расчесывался, но мне это очень идет,
поэтому пусть так и остаётся. Черты лица его были одновременно и совершенными и
какими-то неправильными. Однако именно эта неправильность делала его лицо ещё
более притягательным. А от опушенных длинными золотыми ресницами ярко-зеленых,
цвета молодой листвы, глаз и вовсе невозможно было отвести взгляд. Как,
впрочем, и от искривленных в вечной насмешливой улыбке пухлых губ. Всё в этом
мужчине было одновременно и совершенным и вызывающим. Именно о таких, чаще
всего неодобрительно говорят: «подлецу всё к лицу».
И в отношении Локи Хведрунга Лаувейcона это полностью соответствовало
действительности. Во-первых, он был не просто подлецом, а известнейшим и
непревзойденейшим, а во-вторых, выбери он профессию модели, с такой внешностью,
обаянием и ярко выраженной сексапильностью как у него, он мог бы с одинаковым
шиком рекламировать и баснословно дорогие деловые костюмы, и модную спортивную
одежду и тюремную робу. И при этом бы и за первым, и вторым и третьим –
выстраивались бы одинаково бесконечные очереди.
Его отец, грозный и могущественный Сурт… был подобен огненному урагану, а
мать нежная и ласковая Лаувейи, богиня лиственных лесов и деревьев, – была
воплощением самой жизни. Они полюбили друг друга, но никогда не могли быть
вместе. Потому что были слишком разными. И всё же из огня их любви, который и
погубил его мать, родился он – Локи.
Внешне – такой же убийственно привлекательный, непредсказуемый,
безрассудный и горячий, как отец. А глубоко в душе – способный искренне любить
и верящий в торжество добра над злом, как мать.
Мать, которую он убил своим появлением на свет. Мать, которой он был обязан
жизнью, но которую никогда не знал. И которую не мог простить за то, что она
оказалась столь беспечной и безответственной по отношению к нему, своему сыну.
Ведь она понимала! Не могла ни понимать! Что связь с огненным демоном не
закончится ничем хорошим ни для неё, ни для плода её не просто запретной, но,
по большому счёту, даже противоестественной любви.
Что же касается отца, то его Локи ненавидел всей своей душой. И сколько
себя помнил, всегда тверди себе, что меньше всего на свете он хотел бы быть
хоть в чём-то похожим на него. И в тоже время, глубоко в душе он страстно и
горячо желал как отцовской любви и признания, так и его трона Властителя
Муспельхейма.
Вот такой вот он был противоречивой, лавирующей и петляющей между
взаимоисключающими одно другое желаниями натурой. Что было бы ещё полбеды, но
на свою беду он был ещё и натурой увлекающейся. А посему не было ничего
удивительного в том, что иногда он слетал с катушек и совершал поступки, за
которые ему не то, чтобы было стыдно, просто эти поступки порядком подпортили
ему репутацию. Что было не очень выгодно, поскольку манипулировать кем бы то ни
было гораздо легче, когда этот кто-то тебе доверяет.
Впрочем, Локи не унывал. Так даже интересней, рассуждал он. Велика ли честь
обвести вокруг пальца простофилю, а вот обыграть сильного игрока – это не
только самому интересно, но и другим внушает уважение.
– Непросто популярна, а слишком популярна, – с тяжелым вздохом подтвердил
гость. – Особенно с тех пор, как благодаря ставке на Суде Крови она стала
кредитором ни много, ни мало, а всего Содружества Неблагих дворов Феерии.
Это был худосочный, высокий и светловолосый фейри, с маленькой аккуратной
бородкой и злыми, бегающими черными, как у крысёнка, глазками-бусинками. И его полное
имя и титул были – Его Высочество Асбранд Вайлиарч принц Лета. Однако в отличие
от своей тётки благой королевы Леты, Асбранд был лидером партии Неблагого двора.
Партии Благого и Неблагого дворов вот уже несколько тысячелетий соперничали
между собой, пытаясь завоевать умы и сердца избирателей. И если во всех других
королевствах Феерии к власти попеременно приходили то Благая, то Неблагая
партия фейри, Джюнхейм – испокон веков был и оставался для Неблагой партии
неприступной цитаделью.
Эхо очередного громкого забористого проклятия отразилось от стен огромного
кабинета, заставив вновь встрепенуться горгулий, которые в этот раз уже уснули
не сразу: вначале они неодобрительно покосились на хозяина, затем обменялись
между собой понимающими, сочувствующими друг другу взглядами и уже только после
этого вновь задремали.
