С 1941 по 1946 год мой дедушка Иван служил на Востоке. Охранял границу от нападения японцев.
Кормили солдат не очень хорошо. Всем молодым ребятам хотелось есть. А в лесу стаями ходили дикие кабаны.
Мой дедушка и несколько солдат решили убить кабана. Взяли оружие и пошли охотиться.
И когда увидели, что на них несётся стая кабанов, все охотники за несколько секунд оказались на деревьях, сами того не понимая, как это случилось.
Больше они не ходили на охоту на кабанов.
Змеиная свадьба. 1956 год
Моя мама Алефтина пошла в третий класс. После торжественной линейки в школе она с девочками и мальчиками с их улицы пошли за село.
Спустились в яр, довольно крутой. Травы было очень мало. Это был глиняный спуск. День был жаркий. Побыв немного в низу яра, они стали подниматься вверх. И вдруг увидели змей. Страх охватил тех, кто увидел этих змей. Все что-то кричали. На шум змеи стали поднимать головы. Шипящие змеи с вытянутыми шеями. Это зрелище было самое страшное. Они были свернуты колечками. Так страшно Алефтине больше никогда не было, даже когда она стала альпинисткой.
Так как Алефтина была в новых сандалиях на скользкой подошве, она почти не могла подниматься вверх, ноги скользили по склону. Её подружка Тома Кучина протянула ей руку и стала помогать выбираться наверх.
Когда все выбрались, кто плакал, кто смеялся. Змеи остались на своих местах. Сколько их было, никто не мог вспомнить от страха.
Домой Алефтина вернулась поздно вечером. Нарядная – в коричневом платье с белым воротничком и в белом фартуке. Новые сандалии были испачканы глиной. Мама Алефтины, моя бабушка Татьяна, отругала за сандалии. И мама ничего про змей не сказала. Иначе ей бы попало ещё больше.
Мы с мамой были в круизе Франция-Италия.
Мы спустились на берег в Неаполе. Мама села в туристический автобус. А я стояла на улице.
Я была в белом платье MARCCAIN с цепью Lanvin.
Мама сидела у окна и увидела, как один итальянец с интересом смотрит на меня. Насмотревшись на меня спереди, он обошёл меня сбоку и стал любоваться сзади.
После того, как мама рассказала мне о его телодвижениях, я поняла, что своё предназначение – украшать этот мир, я выполняю отлично!
И было мне 7 лет. Было лето. И находился я в инфекционном отделении нашего послевоенного города.
Отделение состояло из маленького деревянного домика.
Одна палата была для детей на 6 человек, остальные были взрослые.
В нашей палате были 2 мальчика с чесоткой, двое со свинкой и я со своей желтухой.
Под вечер медсёстры несли очень большой гипс, который покрывал спину и часть грудной клетки находящейся там девочки.
На следующий день я познакомился с этой девочкой. Её привезли из какого-то района. У неё был сломан позвоночник, и поэтому ей надо было год лежать в этом саркофаге.
Звали девочку Тоня Бондаренко.
Девочка лежала очень тихая и грустная, ни с кем не разговаривала. Даже с санитарками, которые приходили менять ей рубашку.
На территории больницы росло много травы и ромашек. Я рвал небольшие букеты из ромашек и васильков, которые каждый день приносил Тоне.
Тоня была рада, улыбалась, а потом через несколько минут она тихо плакала.
Во дворе взрослые играли в карты. Меня часто сажала на колени красивая русая женщина, которую звали Маша. Маша часто говорила: «Был бы у меня такой сыночек, была бы я счастливой».
Однажды Маша выиграла в карты много денег, рублей 5 или 6. Один из игроков сильно обиделся на неё.
– Да, Машка, тянет тебя на детей на войне-то, наверное, с полковником жила?
– В разведке я жила, – сказала Маша совершенно спокойно. – И таких орлов, как ты, одной рукой ложила.
Мужик подскочил со скамейки и подошёл к Маше.
– Коли ты там ложила, может ты и меня положишь?
Маша пересадила меня на скамейку, сделала шаг к мужику и резко ударила ребром ладони по горлу. Мужик громко вскрикнул и упал под стол.
Больше Машу я не видел, её выписали.
А дальше, лет 15 спустя, дело было вечером, делать было нечего.
Из родного посёлка поехал я в город, полчаса езды на автобусе, в кино ещё успею. Автобус полупустой, стою на задней площадке, рядом две нарядные дамы годов с виду 20-ти. Чего-то шепчутся.
Одна мне вежливо говорит: «Вас Саша зовут?»
Подтверждаю. Вторая невежливо темпераментно говорит: «А ваша Валя нехорошая, она с парнями себя плохо ведёт. Вы же у нас в кафе «Бригантина» были?
Соображаю, но в голове пусто.
Первая вежливо говорит: «Вы приходите к нам в гости, можно с друзьями. Вы меня помните? Я раньше подруга вашей Вали была, меня Тоня Бондаренко зовут, мы на первом этаже живём, меня все в общежитии знают, хоть кто позовёт».
