Лондон, 1817 год
Пальцы, сжимавшие горлышко графина, были длинными и изящными. Селена Эддингтон гордилась своими красивыми ухоженными руками, никогда не упускала случая их продемонстрировать, поэтому и сейчас, вместо того чтобы взять у Николаса рюмку, она поднесла ему графин с бренди. Впрочем, это давало Селене и другое преимущество: Николас полулежал на голубом плюшевом диване, а она стояла перед ним спиной к огню, и сквозь полупрозрачное вечернее платье отчетливо просматривались линии ее тела. Даже такой отъявленный повеса, как Николас Эден, наверняка не оставит без внимания ни ее платье, ни то, что оно скрывает.
Пока Селена разливала бренди, на ее левой руке ярко вспыхивал крупный рубин. Она все еще носила обручальное кольцо, хотя овдовела два года назад. Рубиновое колье, сверкающее на шее, невольно привлекало внимание к глубокому декольте. Темно-розовое платье в стиле ампир как нельзя лучше оттеняло блеск рубинов и красоту Селены.
– Ты слушаешь меня, Ники?
В последнее время она все чаще замечала у него этот меланхоличный отсутствующий взгляд. Без сомнения, Николас ее не слушал, занятый собственными мыслями, которые она не могла угадать. Он даже не взглянул на нее, пока она наливала ему бренди.
– Почему ты меня игнорируешь, Ники? Это оскорбительно. – Она стояла перед ним, нетерпеливо ожидая, когда он наконец поднимет на нее глаза.
– О чем ты, дорогая?
Карие глаза Селены вспыхнули. Она готова была затопать ногами от ярости, и ей стоило большого труда взять себя в руки. Она не имела ни малейшего желания показывать Николасу свой буйный темперамент, хотя его равнодушный взгляд так и провоцировал ее на это. Он просто невыносим! Если бы он не был таким потрясающим любовником…
Твердо решив не выходить за рамки приличия, она спокойно произнесла:
– О бале, Ники. Я говорю о нем уже несколько минут, но ты, кажется, не слушаешь. Если желаешь, я переменю тему, но сначала ты дашь мне слово, что заедешь за мной завтра вечером.
– Какой бал?
Селена задохнулась от удивления. На притворство вроде не похоже. Наверное, он действительно не понимает, о чем она говорит.
– Не шути, Ники. Я говорю про бал у Шепфордов. Ты ведь знаешь, как я мечтаю на него попасть.
– Ах да, конечно, – сухо ответил Николас. – Это же открытие сезона, другой такой возможности покорить и превзойти всех у тебя не будет.
Селена сделала вид, что не заметила его тона:
– Тебе известно, как долго я ждала приглашения от герцогини Шепфорд на один из ее вечеров, а этот бал обещает быть одним из самых грандиозных, на него ведь съедутся все сливки общества!
– Ну и что?
Селена мысленно сосчитала до пяти.
– А то, что я просто умру от досады, если на него опоздаю.
– Ты слишком часто умираешь по пустякам, дорогая, – усмехнулся он. – Не следует принимать так близко к сердцу мирскую суету.
– Значит, я должна стать равнодушной ко всему, как ты?
Селена готова была пожалеть о нечаянно вырвавшихся словах. Еще немного, и она окончательно потеряет власть над собой, а этого ни в коем случае нельзя допустить. Николас терпеть не может, когда в его присутствии дают волю чувствам. Вот если он сам приходит в ярость, это считается в порядке вещей, хотя подобное зрелище далеко не из приятных.
Николас пожал плечами:
– Можешь считать меня оригиналом, чудаком, как тебе угодно, моя дорогая, но мне действительно на все и на всех наплевать.
И он в самом деле мог выказать пренебрежение, даже оскорбить любого, невзирая на титулы и положение. Он дружил с теми, кого общество и высший свет давно перестали считать своими. Он никогда ни перед кем не заискивал и оправдывал репутацию дерзкого, высокомерного гордеца. Но когда он брал на себя труд пустить в ход свое обаяние, редко кто мог устоять перед его чарами.
Каким-то чудом Селене удалось собрать остатки самообладания.
– Тем не менее, Ники, ты обещал сопровождать меня на бал к Шепфордам.
– Неужели?
– Да, – отрезала она. – А теперь пообещай, что завтра вечером заедешь за мной минута в минуту.
– Как же я могу обещать, дорогая? У меня нет дара предвидения. Вдруг меня завтра что-нибудь задержит?
Селена готова была визжать от злости. Что может его задержать, кроме собственного безразличия? Они оба это прекрасно знают, и нечего тут разыгрывать комедию. Она больше не намерена терпеть его пренебрежение к ее просьбам. Приняв такое решение, она сказала бесстрастным тоном:
– Хорошо, Ники, делай как знаешь. Только имей в виду, что бал очень для меня важен, и я не могу зависеть от твоих капризов. Если ты не хочешь сопровождать меня, я найду себе другого кавалера. Хотя все-таки надеюсь увидеть тебя среди приглашенных.
