Иду вдоль улиц так быстро, как никогда в своей жизни. Словно моя цель сдать никому не нужные нормативы. Иду и даже не оборачиваюсь.
Мимо меня проносятся машины, задевая грязными брызгами, прохожие, витрины магазинов с кучей тряпья, которое мне теперь уже не по карману.
Ха-ха, я вновь стала нищей студенткой художественного института. На моем счету меньше десяти тысяч рублей, а крыша над головой перешла в полное распоряжение Игоря. Я теперь никогда и ни за что не вернусь к нему.
Из друзей у меня только старый дедушкин мольберт и его кисти. Ну, и полуразряженный телефон.
– У Вас забронировано? – говорит хостес ресторана, в который мне почему-то отчаянно захотелось заглянуть.
Почему бы и не потратить последние деньги? Хуже ведь уже не будет? Главное, прическу не трогать. Волосы – святое. Новая жизнь – новая прическа – не для меня.
Хотя… Сейчас уже ничего не соображаю. Могу и правда дел наворотить.
– Нет, но мне нужен маленький столик на одного, – смущенно опускаю взгляд.
«И поплакать» – добавляю уже мысленно.
Хостес смиряет меня странным взглядом. На мне костюм за несколько десятков тысяч и браслет Картье.
Только после того, как меня оценили, хостес мило улыбается и провожает к крайнему столику.
Я присаживаюсь с шумом и громко кладу маленький клатч на столик. Саму воротит от своего поведения, но в душе так паршиво, что такое безразличие охватывает: что скажут, как посмотрят, что подумают.
Мужчина, которого я думала, что любила, оказался хоть и породистым, но козлом. Я была лишь аппетитной вишенкой в его послужном списке, украшением его коллекции – красивая и перспективная художница.
Сейчас раздирает такая обида, смешанная с гневом и негодованием – дышать трудно. Легкие как пузырьки схлопываются. Я даже слышу этот характерный бульк. Все чувства въелись в меня, уже и не выковырять их. Они поселились внутри навечно.
«Да кто ты такая? Без меня и шагу не сможешь ступить! Без меня и моей поддержки».
«Я сделал тебя такой! До встречи со мной ты была никому не интересной замухрышкой! Мышь! Обычная серая мышь!»
«Думаешь, уйдешь, и на тебя кто-то клюнет? Тебя кто-то к себе приютить захочет? За твои ясные глазки?»
Все его слова, брошенные мне в спину, как пули автомата – простреливали тело и проходили навылет. Жизненно важные органы не задеты, но это не значит, что мне не больно. Мне чертовски больно.
– Будьте добры, овощной салат, – показываю самый обычный и недорогой, – и вино, – глаза разбегаются. Обычно вино для нас заказывал Игорь.
– Бокал?
«Бокал…» – усмехаюсь. Мою душу насадили на вентиль и раскрутили в разные стороны под рукоплескание толпы.
– Бутылку, – указываю опять на самое обычное. По моим подсчетам без чаевых хватит оплатить этот ужин. А потом пойду собирать вещи и …
Господи, что я в самом деле творю? Вместо того чтобы взять себя в руки, как учила мама, я жалею себя.
Официант долго смотрит на меня. Такой хитрый прищур, как и у хостеса. Выразительно приподнимаю одну бровь. Идеальную, между прочим.
«Что?» – чешется на языке.
– Конечно, – приторно улыбается. А меня мутить от этой сладости начинает. Никогда не любила сладкое.
Взгляд задерживается на «Картье». Подарок Игоря на годовщину. Я носила его как талисман его любви и верности. Дура. От верности там только маленький фианит.
Роюсь в сумочке. Найти бы зеркальце. Пока шла, слезы беззвучно скатывались по щекам. Чувствую, как соленые дорожки стягивают и щиплют кожу. И, кажется, тушь потекла. Глаза непривычно жжет.
Зеркала нет. Придется идти в уборную.
Прохожу мимо столиков. Там пары сидят и мило о чем-то перешептываются. Им хорошо. Игорь тоже приглашал меня в рестораны. Вечер, музыка, красное сухое. Очаровывал меня. А потом сердце с корнем вырвал, как ненужный сорняк.
Прикладываю руку к груди. Там еще болит. Даже до ребер не коснуться. Но что-то стучит еще, бьется. Значит, сердце все-таки на месте.
Ненавижу.
– Ой, прошу прощения, – неряшливо задеваю чей-то столик. Телефон, лежащий на деревянной поверхности с краю, падает.
Да что ж такое? Что ж за день сегодня?
Или я резко стала невезучей?
– Извините, извините, – странно бормочу и повторяю как заезженная пластинка.
Экран чужого телефона покрыт паутинкой. Я держу его в руке и боюсь поднять взгляд на хозяина этого великолепия.
Меня охватил ужас! Пальцы занемели, будто у меня в руках обломок льда. Мышцы деревенеют и перестают подчиняться.
А в нос ударяет аромат чужой туалетной воды.
Приятная. Мне нравится. Сладкая груша и мускус. Рецепторы возбуждает и кожа вся покрывается мурашками.
Странное состояние. Не видя человека, ты как ненормальный стараешься вдохнуть в себя весь воздух, пропитанный его туалетной водой.
– А мне обещали, что он ударопрочный, – голос незнакомца глубокий и чуть хриплый. И, черт, сексуальный.
Вязкая слюна медленно стекает по стенкам горла. Сердце, которое должно быть вырвано, болезненно начинает биться в судорогах. Это пугает и вызывает интерес.
Медленно поднимаю взгляд.
Дымка окутывает, и я перестаю замечать и слышать все вокруг. Мои руки и ноги связанные. Я не могу ими пошевелить. Он не дает.
– Я не специально, – блею, – и я заплачу. За ремонт.
