Назойливое весеннее солнце протиснулось сквозь жалюзи, заставляя продрать глаза. Но вместо того, чтобы резво соскочить с кровати и наброситься на рабочий день, я протянул руку и дотронулся до мягкого податливого женского тела, которое посапывало рядом со мной.
Почему бы не начать день с приятного?
Откинув одеяло, я оголил стройную женскую спину. Моя рука пробежалась по гладкой спине и пошла дальше, и вот я уже поглаживаю упругую грудь. Плоский живот, аппетитная попка… В паху тут же проснулось желание.
– Ну, Руслан!.. Тебе не стыдно будить меня в такую рань? – наконец Кристина отозвалась на мои ласки.
– Нет, совсем не стыдно, а очень даже приятно, – пробормотал я, прощупывая почву для своего друга, который уже настропалился ринуться в бой.
– Это тебе приятно, а я спать хочу, – Кристина демонстративно отодвинулась от меня, продолжая лежать спиной ко мне.
– Спи, я тебе не мешаю, – ответил я и тут же вцепился в упругую попку двумя руками.
Одним рывком я вошёл туда, где было тепло и узко.
– М-м… – простонал я, – как хорошо…
– Тебе хорошо, а я спать хочу, – повторила Кристина.
– Детка, извини, времени в обрез, – чмокнул я оголённое женское плечо, не прекращая движений. – Вечером я сделаю всё так, как ты хочешь.
– Вечером я хочу в «Пять звёзд», – сказала Кристина уже примирительным тоном.
– Будет тебе «Пять звёзд»! – прорычал я, сделав последний рывок.
По телу прошла волна экстаза, и я обессиленный откинулся на подушки.
– Тогда мне нужно купить новую сумочку, раз уж вечером у нас планируется поход в ресторан. Я хочу выглядеть на все сто. У Луиса Бидона новая коллекция сумочек вышла. Ты же мне её купишь?
– Шо, опять?! Да из твоих сумочек Великую Китайскую стену можно построить! – вырвалось у меня.
– Сам ты китайская стена. Луис Бидон итальянец, между прочим. Как можно не знать такие элементарные вещи? – искренне поразилась Кристи. – И пора бы тебе усвоить, я китайский ширпотреб не ношу! Так что из моих сумок можно построить только великую итальянскую стену!
– Ладно, будет тебе сумочка. С таким телом ты можешь просить всё что угодно, – сказал я. Я уже давно привык к товарно-денежным отношениям с женщинами, так было проще и удобнее. Да и других отношений эти существа в принципе не знали.
– А какое у меня тело? – решила пококетничать Кристина.
– Тело ангела.
– А душа?
– А вот душа у тебя дьявола, – вздохнул я, глянув на часы. Пора уже заканчивать болтовню и собираться на работу.
– Скажешь тоже! Разве я покушалась на твою душу? – Кристина надула и без того пухлые губки.
– Нет, только на мой кошелек! – засмеялся я, вставая с кровати.
– Ну, знаешь ли!.. Вообще-то я люблю тебя! – кулачок Кристины попал мне как раз между лопаток.
– О, да! Я в этом нисколько не сомневаюсь, – надев тапки и почесывая щетину, я пошёл удовлетворять естественные потребности. Работа ждать не будет.
За что я любил эту квартиру, так это за то, что здесь было два санузла. Чёрт возьми, это было дорого, но безумно удобно! Никаких лишних женских баночек и скляночек в ванной и не нужно соблюдать очерёдность.
Я посмотрел на себя в зеркало. Какая же у меня классная фигура! Да, мужчине не пристало собой восхищаться, но я восхищался не собой, а своим трудом. Когда меня бросила мать, укатив со своим очередным хахалем в Москву, в школе мы проходили «Каштанку». Я не любил читать, не любил книги. Но «Каштанку» проглотил за вечер, а потом всю ночь проплакал. Это я был той потерянной несчастной собачонкой. Это я выл и скулил от одиночества и безысходности. И именно мысль Каштанки засела тогда у меня в голове – «Когда думаешь об еде, то на душе становится легче…»
И я думал о еде, чтобы не думать о кинувшей меня матери, не думать об отце, которому было откровенно наплевать на меня, и который свалил от нас с матерью, когда мне ещё и трёх не было. Я думал и думал о еде. А мысли привели меня к тому, что я стал жрать. Именно не есть, а жрать. В отличие от меня Каштанка не могла себе такого позволить, ей тупо нечего было есть. А вот моя тётка, на которую спихнула меня мать, только радовалась, что я ем за двоих, троих… И я стал колобком, эдакий мальчишка с батоном в руках.
Я жрал и читал. Читал Чехова. После «Каштанки» он для меня стал первым и единственным писателем, которому я беспрекословно доверял. Я читал короткие рассказы, читал пьесы, читал всё, где видел фамилию Чехов.
Как-то прочёл и «Дядю Ваню». Ни черта не понял, но споткнулся о фразу «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Данная фраза была сказана про женщину, которая только ест, спит, гуляет… Это ж снова был я! Ел, спал, гулял по просторам интернета.
На мою душу же всем было насрать, моими мыслями никто не интересовался. Зато моё лицо, которое было на виду, превратилось в блин. И я взялся за себя, за своё тело.
За четыре года изнурительных тренировок я сделал тело, за которое мне было не стыдно. А через семь лет у меня было тело, которым я мог гордиться.
И да, я помнил, что должна быть прекрасна ещё и одежда. Именно поэтому я полюбил фирменную одежду. Но до моих мыслей и души по-прежнему никому не было дела. Да и мне, откровенно говоря, на них тоже было наплевать. «Лицо» и «одежда» делали своё дело, и мне этого было достаточно.
