Русалку на стене нарисовал
и пожалел, что нет здесь моря,
холсты же напрочь разорвал,
подумаешь, какое горе!
Плыви, русалка, по стене
в страну немых хазар,
я нарисую храм во мне,
реку, огромный яр.
Свет погасил, пора и спать
на стыке двух молитв,
как горяча моя кровать
в пылу сердечных битв.
Русалке – призрачной жене
шепчу: О, будь моей!
И вот он – шорох на стене
и плач: Воды, ско-р-рей!
Луна вмешалась: Не спеши,
а вдруг да не одна?
Включаю свет, но ни души
и голая стена.
* * *
Подружился с океанской акулой
и дельфинов прогнал, надоели так мне,
стали близкими мне эти страшные скулы,
но не знал я, что сердце оставлю на дне.
Всё случилось в конце долгожданного лета,
плыли мы к рыбакам и кричал им в рассвет,
что акула-жена, что она к Вам не люта,
не заметив, как кто-то достал пистолет.
Вокруг лодок кружили, забавляя ныряльщиц,
я бросал в лодки жемчуг, хлеб вкушая с весла,
мы с акулой не знали, что предались фальши,
что одна из жемчужин очень чёрной была.
Поднимался наверх я с корзиной жемчужин,
ну а мне, мне навстречу твоё тело неслось,
наверху раздавался скрип трусливых уключин,
из груди, будто жемчуг, моё сердце рвалось.
Я прижался к акуле, чтоб на дно уйти вместе,
рассыпался под нами из жемчуга дождь,
меж кораллов легли мы, здесь в покое без лести
панихида Нептуна, как звёздная горсть.
* * *
Приходи, в коньяке моём звёзды онежские светят,
приходи, в коньяке моём сердце выжато ночью,
приходи, в этом городе нас не заметят,
если разлука не разорвала нас в клочья.
Я напишу тебе за ночь такую поэму,
что даже Луна во двор спустится от любопытства,
брось ты к чертям эту шальную богему,
лучше подарим телам дорогое бесстыдство.
Лучше хоть раз, но от чистого сердца обняться,
на подоконнике сны-тени лесных голубей,
тут ты поймёшь, как трудно с поэтом расстаться,
жду, а зовут меня просто: Моторин Сергей.
* * *
Я губ твоих не знаю крыльев,
куда они меня поднимут?
О, как устал я от бескрылья,
где путь, где беды нас покинут?
Живёшь ты вровень с облаками,
так подари мне хоть одно,
машу, машу тебе руками,
но нет ответа, не дано.
Я не хочу смертельную усталость
вносить в твой дом
и если что во мне осталось
Онеги ком.
Тот светлый ком в разбитом горле
хранит бездонные стихи,
к тебе тропинку скупо торя,
их раздувают щёк мехи.
Но ты их брось в окно без стёкол,
не удивляйся – вверх летят,
они воздушные настолько,
насколько я к тебе крылат.
* * *
Любовь бывает
горькою и сладкой,
бурною бывает,
очень краткой,
ответною бывает,
безответной,
порою в нас живёт,
как птица в клетке,
то крылья дарит нам,
то их лишает,
и всё же…
Пусть она не исчезает.
читал артист кино и театра Я. Купалы
А. Подобед, вела передачу Лилия Давидович
(Глухачиха из ф.» Люди на болоте»)
г. Минск, радио 1.5.1985 года.
аудио у Славы Герасименко, г. Петриков
газ. обьед. «Парасткi» в Петриковской газете.
ТВ г. Гомель, снимали в Петрикове.
* * *
Голая девушка
одевалась вдали.
Глаза устали.
