Пролог. Прыжок в ледяную бездну
Москва. Наше время.
Поздно вечером в канун Рождества немногочисленным прохожим предстало странное видение. Из известного дома на Берсеневской набережной выскочила невероятно красивая девушка. И, несмотря на то, что на улице было двадцать градусов мороза, на ней было лишь ярко-красное атласное платье в пол.
Струящееся на ветру полотно облегало изящную фигуру девушки, так что девушка казалась прекрасной точёной статуэткой, которая вдруг ожила и куда-то побежала со всех ног, как будто за ней гналась толпа самых настоящих демонов, которые хотели съесть ее заживо. Один рукав соскользнул с плеча, приоткрывая полную грудь, длинные волосы разметались по плечам. Хозяйка дома двигалась машинально и ритмично, в такт звучащей музыке. Затуманенный взгляд невидяще смотрел куда-то вдаль. Стороннему наблюдателю она показалась бы воплощением соблазна.
Она бежала к мосту, и никто её не останавливал. Во-первых, потому, что в такую стужу в сумерки ни у кого не было особого желания бродить по улицам и всё прятались в уютных домашних гнёздышках, а во-вторых потому, что из-за разбушевавшейся метели дальше трех метров ничего нельзя было разглядеть. Мария всё дальше удалялась от серой громады дома, из которого выбежала, и всё ближе приближалась к Москве-реке.
Ступни девушки так окоченели, что она уже не чувствовала их вообще. Подол платья трепетал на ветру, обнажая стройные худощавые ноги. Одно плечо так и оставалось обнажённым, словно она потеряла всякую чувствительность к холоду. Ноги уже не слушались, и она шаталась от ветра, но всё же упорно бежала, спотыкаясь, к Большому Каменному мосту.
Добравшись до цели, девушка застыла на месте и взглянула вверх. Вечернее иссиня-тёмное небо искрилось серебряными звёздами, и было прекрасным и равнодушным. Она застыла, словно прислушиваясь. Но так ничего и не услышала – в душе царила страшная пустота, а вокруг – мрачное безмолвие. Затем девушка взглянула вниз. Внизу, в тёмной и сумрачной речной глади отражались звёзды. Прошло несколько минут, во время которых Мария явно на что-то решилась. Уже не медля, она решительным и быстрым шагом подошла к краю моста и, не останавливаясь, соскользнула вниз. Падение было мгновенным.
А метель продолжала кружить, словно заметая все следы испытанных несчастной горестей и страданий. Огромный серый дом, хранящий столько секретов, поглотивший столько человеческих судеб, напоминающий мрачный дворец, всё так же равнодушно высился посреди Болотного острова, а дверь брошенной квартиры была раскрыта настежь, только утром соседи сообщили об этом в полицию. За годы службы полицейские видели много всего… Но такое…
В роскошной квартире в доме на Берсеневской набережной звучала негромкая томная музыка, которая казалась такой знакомой… Она словно окутывала вещи незримой дымкой, от которой хотелось уснуть и видеть приятные и беззаботные сны. В квартире царило тяжелое и неизъяснимо приятное благоухание. Оно напоминало ароматы восточных благовоний – сильное, и в то же время необычайно изысканное.
Приятный и пронзительный аромат исходил от роз. Они заполнили квартиру везде – стояли на подоконниках в роскошных вазонах, на полу в корзинах, украшенных блестящими лентами из фольги, на столах. Там где не было цветов, пол был усыпан их лепестками. Розы заполняли все комнаты, лепестки их были рассыпаны в ванной. Прекрасные живые розы, некоторые ярко-красные, а некоторые – с бархатистыми алыми лепестками, пронизанными чернотой. Отдельные цветы были рассыпаны по полу, пряча сквозь нежную зелень листьев опасные шипы…
Спустя несколько минут следователь вспомнила мелодию. Это было хорошо известное в советские времена танго под названием «В парке Чаир». И с ней была связана одна из многочисленных зловещих и таинственных легенд, которые окружают дом на Берсеневской набережной…
Глава 1. Чудовища ночной тьмы
Год назад, весна, Париж.
По бывшей аллее Вдов, а ныне Авеню Монтень – одной из главных улиц высокой моды в Париже, раздавался дробный звук женских туфелек на шпильках. Девушка торопилась, она не любила темноты, а ночь уже царила над землёй. Первый час ночи. Наконец Мария дошла до знакомого проулка. Здесь было совсем темно и безлюдно. Горящие огни реклам широкой Авеню скрылись из виду, а клочки света были вырваны из темноты тусклыми уличными фонарями. Автомобилей, изредка освещавших своими фарами Авеню Монтень, здесь тоже не было. Именно поэтому глухое рокотание авто заставило Машу вздрогнуть.
Обернувшись, Мария увидела столь странную картину, что ей показалось, что это сон. Огромный грузовик стоял на тротуаре в нескольких десятках метров от неё. Он был чёрный, словно гранит, а между его фарами…
А разве грузовики ездят по тротуарам?
Эта мысль мелькнула у Маши вскользь, тогда как её глаза, неотрывно глядящие на огромную машину, продолжали всё осматривать, а сознание с компьютерной точностью анализировало увиденное.
Между фарами грузовика яркой белой краской был нарисован череп.
А какие грузовики ездят с черепом между фар? Вероятно, труповозки, машины, перевозящие трупы, хотя до сих пор ни по телевизору, ни на улице она такого никогда не видела. Да мало ли чего она не видела? Тут необязательно видеть, достаточно почувствовать. Ощутить, как ветер веет от огромных чёрных колёс, и грузовик сдвигается с места, чтобы двинуть прямиком на неё. И если она сейчас что-то не сделает, то от неё останется одно мокрое кровавое пятно. Пятно с ошмётками мяса посреди белой мешанины обломков костей…
