Окраина – это была удача. Здесь проще работать над собой, особенно тому, кто спешит.
Григ очень спешил.
Он бежал. Бежал по гулкой мостовой, несся, как лесной олень… рыжим лесом пущенной стрелой.
Все поэты – сволочи! Поэт воткнет в размер любую ерунду, а дети должны страдать. Григ все детство пытался понять, слыша песенку про лесного оленя – как это он может лететь «рыжим лесом, пущенной стрелой»[1]. Стрелой – понятно. Но с какой стати летает рыжий лес? И неужели он летает быстрее стрелы? Ему пришлось уверить себя, что в песенке поется «рыжим лисом, пущенной стрелой». И тогда все стало на свои места.
Кстати, рыжим лисом – это идея…
Это была Окраина – а здесь все проще. На бегу Григ обернулся лисом. Здоровым рыжим лисом с наглой мордой, одетым в жилетку и шорты. Ускорился. Пушистый хвост стегал по булыжникам, заметал следы. Улица, накрытая серым осенним небом, была пуста и безжизненна. В окнах не горел свет, двери закрыты, а возможно, – всего лишь нарисованы на стенах. Похоже на какой-то кошмар. Григ вильнул в один переулок… в другой… в третий…
Но шаги за спиной стучали все чаще и чаще. Преследователя не провести лисьими увертками.
Григ нырнул в очередной переулок – и обмер.
Тупик.
Глухие стены домов слева и справа. Этажа четыре высотой – плотная кирпичная кладка, швы заполнены раствором «под стену», не зацепиться. Ни окон, ни дверей, разумеется… слева одно окно под самой крышей все-таки было, но слишком высоко. А впереди – забор. Кирпичный. Тоже с четырехэтажный дом.
Собственно говоря, на вид забор ничем не отличался от стен. Но почему-то чувствовалось – это именно забор. За ним – пустота, путь к спасению.
Григ несколько раз ударился о забор с разбега, всем телом, оставляя на кирпиче клочья рыжей шерсти и отчаянно представляя, как забор рушится под его напором.
Но кирпич ему не поверил.
Проще было убить себя об стену, чем пробить в ней дыру. Но если бы Григ легко пробил проход – что бы он делал на соседней улице? Погоня продолжилась бы дальше.
Шаги за спиной стали бухать реже.
Григ вздохнул и обернулся.
Здоровенный, метра три высотой, черный тролль (ну а как еще назвать существо, состоящее из ловко пригнанных друг к другу черных камней) вошел в тупик и уставился на беглеца. Потом ухмыльнулся.
– Тупик, – печально сказал Григ, с трудом выдавливая человеческие слова из лисьей пасти.
– Вижу, – кивнул тролль, запустил руку за спину, почесал под лопаткой – и извлек из собственного тела увесистую каменную дубину. – Я тебя предупреждал – не надо! Не надо меня обманывать!
– Я не обманывал… – попытался Григ потянуть время.
– Вот только не будем вступать в философские споры! – воскликнул тролль. – С моей точки зрения обман был – и баста!
Похлопывая по ладони дубинкой, тролль двинулся к беглецу (отчего мостовая под ногами вздрагивала). Тот начал пятиться и уперся в стену.
– Не взлетишь, – ухмыльнулся тролль.
– Давай представим, что это все – компьютерная игра? – жалобно попросил Григ. – Виртуальная реальность…
– Ты можешь представлять себе все, что угодно, – почти ласково сказал тролль. – Даже то, что это твой персональный Армагеддон.
Расшатать самомнение тролля оказалось не легче, чем кирпичные стены вокруг. И переметнуться в иной облик тоже – тролль явно был куда большим солипсистом, чем Григ.
– Я даже не стану убивать тебя до смерти, – пообещал тролль. – Не дергайся и…
Что-то визжащее!.. поющее!.. сверкающее!.. сияющее!.. – словно созданное из сплошных шипящих и восклицательных знаков – ворвалось в тупик. Извиваясь и переливаясь, скользя над мостовой и взмывая, оно пронеслось между широко расставленных ног тролля.
– Пока! – крикнул Григ, бросаясь на этот обезумевший кусок радуги. Ощущение было таким, словно он оседлал наполненный теплой пенной водой мешок. Радуга будто и не заметила седока – стремительно вильнула – и пошла вверх вдоль стены. Григ цеплялся за некое подобие ушей, выросших на этой разноцветной колбасе, и мечтал лишь об одном – не упасть, пока радуга не перевалит за стену.
Хотя помешает ли стена троллю продолжить преследование?
– Ты трус! – завопил уязвленный тролль. – Трус и подонок! Только гнусный подонок способен оседлать светлый детский сон!
– Ну, трус, – прошептал Григ, прижимаясь к колбасе. – Ну, подонок. Зато живой.
Радужная колбаса распласталась в широкую мягкую ленту – и потащила его над Окраиной, будто на ковре-самолете. Теперь, когда тролль остался позади, Григ рискнул посмотреть на своего спасителя повнимательнее.
Лента вся шла цветными переливчатыми пятнами. Временами на ней возникали какие-то искаженные лица…
Ой-ей…
Это не светлый детский сон…
Лента снова сжалась в колбасу, только на этот раз с одной стороны был шипастый хвост, а с другой – зубастая пасть и пылающие красные глаза.
– Айри! – как можно радостнее воскликнул Григ, помахивая рукой. – Рутс, пыхнем пару разков?
– У? – задумчиво спросила колбаса. – Айри. Есть, брат?
Обычно сон наркомана – зрелище не для слабонервных. Этот, к счастью, уснул в миролюбивом настроении и не после тяжелых наркотиков, а обкурившись конопли.
