На протяжении многих лет я задавался вопросом, на что будет похож последний день. В январе 1976 года, после двух десятилетий работы в высших эшелонах британской службы безопасности МИ-5, пришло время вернуться в реальный мир.
Я в последний раз вышел со станции метро Euston Road. Ярко светило зимнее солнце, когда я шел по Гауэр-стрит к Трафальгарской площади. Пройдя пятьдесят ярдов[1], я свернул к входу без опознавательных знаков в безымянное офисное здание. Между Художественным колледжем и больницей располагалась неприметная штаб-квартира британской контрразведки.
Я показал свой пропуск полицейскому, скромно стоявшему в приемной, и воспользовался одним из специально запрограммированных лифтов, которые доставляют старших офицеров во внутреннее святилище на шестом этаже. Я молча прошел по коридору в свой кабинет рядом с апартаментами Генерального директора.
В офисах было тихо. Далеко внизу я мог слышать грохот поездов метро, везущих пассажиров в Вест-Энд. Я отпер свою дверь. Передо мной стояли необходимые инструменты для работы офицера разведки – письменный стол, два телефона, один из которых был скремблирован для звонков вовне[2], а сбоку стоял большой зеленый металлический сейф с огромным кодовым замком на дверце. Я повесил пальто и начал машинально приводить в порядок свои дела. Насмотревшись на слишком многих отставных офицеров на коктейльных вечеринках[3], слоняющихся в поисках обрывков новостей и сплетен, я хотел покончить с этим начисто. Я был полон решимости начать новую жизнь для себя, разводя лошадей в Австралии.
Я повернул циферблаты на замке и распахнул тяжелую дверцу сейфа. Впереди лежала стопка досье с грифом «Совершенно секретно» на обложках. За ними аккуратная стопка коробок со сложенными в них документами. За эти годы я подготовил их тысячи. Сейчас это были последние отчеты агентов, которые мне регулярно передавали. Последние отчеты Компьютерной рабочей группы. Свежие результаты расчета предполагаемой текущей численности ИРА[4]. Эти документы всегда требуют ответов. Мне нечего было сообщить. Досье советского дипломата было прислано мне офицером помоложе. Мог ли я сообщить что-то новое? Не уверен. Это было дело о двойном агенте, которое тянулось годами. Были ли у меня какие-нибудь идеи? Не уверен. Когда вы присоединяетесь к Службе, каждое дело выглядит уникальным. Когда вы уходите, все они кажутся одинаковыми. Я подготовил необходимые ответы и попросил своего секретаря отправить эти документы в архив.
После обеда я принялся за работу с ящиками, вытаскивая их из задней части сейфа один за другим. В первом содержались компоненты микрофонов и радиоприемников – все, что осталось от 50-х годов, когда я был первым научным сотрудником МИ-5. Я организовал отправку содержимого в технический отдел. Час спустя начальник этого подразделения пришел, чтобы поблагодарить меня. Он был очень похож на современного государственного ученого: аккуратный, осторожный и постоянно находящийся в поисках денег.
– Это были просто странные вещи, которые я хранил, – сказал я. – Не думаю, что они тебе пригодятся. Теперь все это хлам, не так ли?
– О нет, – ответил он. – Мне понравится их изучать.
Он выглядел немного смущенным. Мы с ним никогда по-настоящему не ладили. Мы пришли из разных миров. Я был военным изобретателем с клеем, палочками и резинкой, а он – оборонным бюрократом. Мы пожали друг другу руки, и я вернулся к разбору своего сейфа.
В оставшихся коробках хранились документы, собранные после того, как я поступил на службу в Отдел контрразведки в 1964 году, когда поиск шпионов в британской разведке был наиболее интенсивным. Рукописные заметки и напечатанные памятные записки содержали универсальную валюту шпионажа – списки подозреваемых с подробностями обвинений, предательств и приговоров. Эти документы сопровождали весь период моей службы в МИ-5.
В кабинет зашла моя секретарша и вручила мне две книги в синих обложках.
– Твои рабочие ежедневники, – сказала она.
Мы вместе измельчили их в шредере. А затем ссыпали получившиеся бумажные конфетти в пакет для сжигания, стоящий рядом с моим столом. Наступило время для финального ритуала.
Я прошел в архив. Дежурный офицер вручил мне папку, содержащую список моих текущих допусков к секретным материалам. Я начал подписывать маленькие квитанции о прекращении допуска. Сначала я лишился допуска к материалам радио и спутниковой разведки. Затем к различным информационным источникам. Получение секретов – легко и приятно. Их потеря – болезненна и бюрократична. С каждым росчерком пера дверь закрывалась все дальше. В течение получаса тайный мир, который поддерживал меня годами, был закрыт навсегда.
Ближе к вечеру я взял такси до старой штаб-квартиры МИ-5 в Леконфилд Хаусе в Мейфэре. Организация находилась в процессе переезда в новые офисы в верхней части Керзон-стрит, но бар для персонала «Pig and Eye Club», где должна была состояться моя прощальная вечеринка, все еще оставался в Леконфилд Хаусе.
