Дверь захлопнулась, и Аня очутилась в кромешной темноте.
Первым чувством, которое она испытала, оказались не страх, не паника, а едкая досада.
Купилась, наивная дурочка!
Те, кто остался снаружи, наверняка уже подхихикивают и ждут, когда она завопит, кинется к двери, начнёт стенать и требовать, немедленно её выпустить.
Не дождутся!
Аня упрямо фыркнула и притопнула ногой.
Сейчас она усядется прямо на пол и будет молча сидеть, пока те, за дверью, сами не испугаются, подумав – а вдруг с одноклассницей действительно случилось что-то ужасное. Например, безвременно скончалась от разрыва сердца. И теперь на их не отягощённой мучениями совести висит тяжкий груз – Анькина загубленная жизнь.
Ну и кто тогда посмеётся?
Аня злорадно усмехнулась и тут же обречённо вздохнула.
Нет! Надо же было ей так глупо повестись!
Дополнительная алгебра закончилась. Аня в компании Куликовой и Плаксиной спускалась по лестнице к раздевалке. Опустевшая школа гоняла по этажам эхо каждого звука, создавала впечатление, что она не типовое, не слишком-то просторное здание, а дворец с переходами, залами и миллионом комнат или наполненная сокровищами огромная пещера. Всё стало гулким и каким-то загадочным, а снизу вдруг потянуло холодом и сыростью, словно там скрывалось начало подземного хода. Наверное, поэтому девчонки втроём, не сговариваясь, одновременно перегнулись через перила и заглянули под лестницу.
Неизведанной чёрной дырой зиял проём подвальной двери.
– Чего это открыто? – удивилась Соня Плаксина. – И нет никого.
Любопытная до всего без исключения Инесса Куликова уставилась во мрак.
– Девчонки, а вы хоть раз в подвале были?
Плаксина недоумённо пожала плечами.
– Чего я там забыла? Темно, сыро, грязно и пусто.
– Откуда ты знаешь, что пусто? Представь, сколько там места! Наверняка что-то есть.
– Что-то? Трубы и крысы! – Соня брезгливо сморщилась. – Ну, может, быть, ещё скелет сто лет назад заблудившегося сантехника. Сейчас как выскочит! – Плаксина многозначительно возвысила голос, взвыла и резко ухватила подружку за руку. – Отдай мой вантуз!
Инесса подпрыгнула и заорала:
– Дура совсем! Хватаешь. Так же заикой недолго сделать.
Соня в ответ только рассмеялась:
– Да ладно, Кулёчек! Прикольно ведь получилось.
Куликова подулась для вида, но расстраивалась, скорее всего, не от обиды, а оттого, что не сама придумала классную шуточку.
Аня прекрасно знала характеры подружек, знала, что девчонки никогда не упустят возможности над кем-нибудь приколоться и беззлобно поиздеваться. Даже друг над дружкой. Вот и надо было разворачиваться и топать своей дорогой. Так ведь нет! Понесло её истину восстанавливать.
– Разве нашей школе сто лет?
Плаксина опять пожала плечами, но на этот раз равнодушно:
– Без понятия. Я же так просто сказала. Но моя мама в ней училась.
– Ага. И моя, – поддакнула Куликова. – Может, и бабушка тоже. Хотя, нет. Бабушка, кажется, из деревни приехала. – Она спустилась на пару ступенек и вернулась к прежней теме: – Всё-таки интересно, что там?
– Говорю же, нет ничего! – отрезала Плаксина.
– Не может быть!
– Ой, да ладно!
Подружки распалились не на шутку. Они кололи друг друга ехидными взглядами, вызывающе усмехались. И, спрашивается, зачем понадобилось Ане вмешиваться в их разборки?
– Так чего вы спорите? Идите и посмотрите!
Девчонки разом уставились на говорившую.
– Щас! – коротко высказалась Плаксина.
– Там же темно! – разумно добавила Куликова.
– Ну и что? – продолжала приближать недобрую развязку Аня. – Вы чего, испугались?
– А ты не боишься? – Соня сощурилась недоверчиво.
Но, возможно, и не недоверчиво, а хитро, предчувствуя рождение нового розыгрыша.
– Чего бояться-то?! – опрометчиво расхрабрилась Аня. – Сама же утверждала, там пусто.
– Так, может, ты и посмотришь? – ехидно глянула Куликова. – Раз такая смелая.
– Ну и посмотрю.
А что оставалось делать? Пойти на попятную? Сказать, изображая снисходительность и брезгливость: «Да я что, с ума сошла? Лазить там по всякой грязи. Очень надо! Тем более мне вообще фиолетово, есть там что или нет»?
Но, какие физиономии ни корчи, с какими интонациями ни говори, одноклассницы-то воспримут отказ как признание в трусости. И начнут трепать, будто это не они первые испугались, а Ворожцова. А Анькина репутация не из тех, которых ничем не подмочишь.
Аня гордо вскинула голову и решительно затопала вниз, по дороге предполагая, что сейчас зайдёт в подвал, продвинется на пару метров, скажет несколько слов типа: «Ну и что тут страшного!» – с чувством превосходства и осознанием собственного величия и скорее ломанётся назад, на свет и простор школьных коридоров. Но успела сделать лишь один шаг, как дверь предательски хлопнула, и, рождённая движением воздуха, волна беспросветного мрака накрыла девочку с головой.
Затем последовала вторая волна. Понимания, какой же она оказалась наивной, легковерной дурочкой. И даже обижаться было бесполезно. Сама виновата.
Неизвестно, как в других школах, а у них тупо разыграть товарища – святое дело. Жертве никто не будет сочувствовать. Ну не со зла ведь, а чтобы стало смешно. Всем. Почти что.
Неужели так трудно чуть-чуть пострадать ради общей радости?
