Наш дом располагался в низине изумрудного холма у реки, по которой одна за другой тихо скользили лодки-лонгтейли с удлиненным закругленным носом, украшенными пальмовыми листьями, венками из лотосов и благовониями.
Наступал вечер, и это означало, что наконец-то можно отдохнуть от жары и насладиться прохладой. Что мы с сестрой и поспешили сделать.
Белая беседка, оплетенная пышной тропической зеленью, пряталась среди цветов и кустарников, заботливо выведенных нашим садовником лао. Посередине стоял стол, в этот час заставленный подносами с едой.
– Ммм, там мак хунг, – протянула носом Джия, довольно зажмуриваясь. – Мой любимый.
Не дождавшись отца и брата, Джия запустила руку в блюдо с салатом, и прежде, чем Пея, наша нянюшка, заметила, положила кусок пряной папайи себе в рот.
– Госпожа! Кхуаам боай! – качала головой старая нянька, всплескивая руками. – Не дождавшись мужчин. Разве так полагается вести себя чаонинг?
Для нее, этнической женщины Лаоса, проявление непочтения к отцу семейства равнялось страшному греху. Наша мать, умирая, строго-настрого наказала отцу воспитать нас с сестрой в духе традиционных ценностей. Правда, не уточнила каких именно ценностей. Французских, индийских или лаосских? Кашви Марэ, так звали нашу мать, была наполовину индианкой наполовину лаоской, отец, Эдмонд Марэ, чистокровный француз, богатый землевладелец, владевший домами в Париже и Лондоне. Ну и как нас нужно было воспитывать? Половина слуг из Индии, другая этнические лао, а учителя сплошь французы и англичане. Да, и общество, в котором мы вращались, состояло из богатых европейцев.
Поэтому мы с сестрой росли образованными, избалованными, но во многом наивными.
– Я всего лишь попробовала немного, не будь букой, Пея, – хохотала Джия, ее прелестное личико все раскраснелось.
– Госпожа Киара, не сидите нога на ногу! – бросилась теперь уже ко мне нянюшка. – Вам еще давать новую жизнь, а такая поза может плохо сказаться на вашем теле.
Я скривила недовольную гримасу, но все же поспешила сесть правильно. Джия задорно подмигнула мне, я не удержалась и прыснула. В беседку вошли отец с братом. И мы с сестрой напустили на себя важный и достойный вид, как и полагается леди.
– Исключено, Даниэль, я много раз тебе уже говорил, что не дам денег на покупку тех рисовых полей. Это убыточное дело, – отец, был одет в легкий белый костюм из хлопка, производимого на наших плантациях. Брат следовал сразу за ним. Даниэль недавно вернулся из Оксфорда, где проучился добрых пять лет. И теперь ему явно не терпелось поскорее стать полноценным партнером в отцовском бизнесе.
– Но, папа, я уже все просчитал, – горячился Даниэль, хмуря брови, – если сейчас не упустить шанс и купить поля в долине реки Вонг, и засеять их, то уже через год они принесут нам колоссальный доход. Это выгодное дело!
Отец тяжело опустился в плетенное кресло, вытирая пот платком.
– В той провинции недавно была эпидемия, выкосило все население от мала до велика. Знакомые землевладельцы понесли страшные убытки, а ты говоришь – прибыль. Все хватит. Не говори об этом, Даниэль, – отрезал недовольно отец, по лицу сына поняв, что тот хочет спорить дальше.
– Ты никогда не слушал моего мнения! – воскликнул обиженно брат. – Я твой единственный сын, а ты меня ни во что не ставишь! Тогда зачем просил меня вернуться обратно в эту дыру? Лучше бы я остался в Англии! – глаза брата лихорадочно блестели. Он сильно изменился за эти годы, проведенные в оксфордском университете. На его лице застыла вечная скука, изредка разбавляемая живостью в таких моментах, как эти. Когда он просил отца вложиться в очередной свой гениальный проект.
– Звал, потому что место моего сына здесь, в поместье семьи Марэ, – начал отец, давая сигнал стоящему тут же слуге, и тот начал нас обслуживать. Наливать в бокалы розовую воду со льдом, накладывать на тарелки еду.
– О, нет, Тонтават, убери это от меня! – брезгливо поморщился Даниэль, когда слуга налил ему Пон Па, рыбный суп. – Терпеть это не могу!
Брат толкнул тарелку и та полетела на доски, с дребезгом разбиваясь у босых ног слуги. Брызги полетели на белые мокасины брата. Тот тут же раздраженно вскочил изо стола и произнес:
– С вашего позволения, отец, я поужинаю в городе.
И не дав нам всем опомниться, вышел из беседки и зашагал по дорожке к выходу. Через пару минут мы все услышали, как завелся мотор его новенького буггати, который отец купил брату на выпуск из университета.
Мы с сестрой сидели ни живы, ни мертвы, боясь поднять глаза на отца и старательно рассматривая еду в тарелках.
– Молокосос, – пробурчал недовольно отец, разрезая ножом кусок утки.
Такие сцены теперь стали не редкостью в нашем доме. Что ни день, новая ссора.
– Папа, чем так недоволен брат? – наконец набралась храбрости спросить Джия.
Отец жевал мясо, активно работая челюстями. Зеленые глаза остановились на сестре, и та потупила взгляд.
– Ваш брат идиот! Вот в чем проблема, Джия. Думает, раз закончил Оксфорд, то уже может и бизнесом руководить. Ничегошеньки там его не научили. Только кутить деньги да проводить время с разгульными девицами. Нет, брат, ты сначала поработай с мое. Начни понемногу, но он хочет сразу вложить огромную сумму в дело, которое не сулит ничего хорошего. Кто так делает? И это на фоне весьма тревожных новостей с нью-йоркских бирж.
