– Дед читай!
– Какую сказку будем читать?
– Давай про богатыря.
– Про Илью Муромца? Хорошо. Укладывайся поудобней и закрывай глазки.
Маленькая девочка повернулась на правый бок, под щекой сложила ладошки и прикрыла глаза. Один глаз был прищурен.
– Лисёна, не мудри, закрывай глаза, а то читать не буду, – серьёзно сказав, Семён раскрыл книгу и начал читать тихим бархатным голосом. – Это было в городе Муроме, селе Карачарове…
Мысли сегодня у деда Семёна улетали куда-то очень далеко. Никак сказка не ладилась, постоянно отвлекался от текста и задумывался. В чувство приводило требовательное внучкино: «Дед, читай!».
На столе Семён увидел тетрадный листок в клеточку. На нём внучка Лизонька училась рисовать прямые линии. Что-то привлекло внимание на этом листе. Но что, он никак не мог понять. Это было связано как-то с его мыслями.
– Дед, читай!
– Да, да. «Отъехал он далеко от города Киева. Вдруг встречает он три дороженьки. А на крестах той дорожки лежал огромный камень. И на том камне были три надписи: «Кто поедет вправо – тот будет убит, а кто влево поедет – тот будет богат, а кто прямо поедет – тот будет женат». Вот оно!
– Дед, ты что? – Лизонька широко открыла глазки. – Там нет такого.
– Это я так, задумался. «Повернул он своего коня сильного, поскакал он дорогой правою». Всё верно. Так и должно быть, – проговорил дед Семён и погладил внучку по голове.
– Спиии, спиии, – тихим вкрадчивым голосом нашёптывал дед, как заправдашный колдун. Он умел это делать. Когда долго не удавалось усыпить внучку сказками, тогда он применял этот «нечестный» способ.
Прошло несколько мгновений, и Лисёна уснула. Семён посмотрел ласково на внучку, выключил настольную лампу и ушёл в свой кабинет.
На столе, перед Семёном Викторовичем Четвериковым, лежал вырванный из тетради листок в клеточку. Он, не отрываясь, смотрел на пустой лист бумаги и ничего вокруг себя не замечал. Два мотылька с силой бились в окно, прилетев из темноты ночи, в надежде согреться у призрачного огня лампы. Муравей скоро пробежал по листку, видимо опаздывал в свой муравейник. Чёрный жук упал откуда-то сверху на стол со стуком и, шурша жёсткими лапками, убежал за письменный прибор.
Ничего этого Семён не видел. Он как заворожённый смотрел на лист.
Глядя на незамысловатое сплетение прямых линий, Семён думал о том, как похожа на них линия жизни. Идёшь по дороге, идёшь, а потом подходишь к развилке, перед тобой три дороги. Всё как в сказке. И странное дело, ведь как обычно выбираешь не ту, что прямо, а обязательно куда-нибудь в сторону, чтобы не всё просто было.
– Да, ёлы палы, – проговорил Семён, криво улыбнулся, почесал макушку лысой головы и грустно добавил, – тот будет убит, а может богат.
За завтраком дед Семён молча жевал овсянку. Глядя на него, казалось, что он решает сложную математическую задачу.
– Лисёна, принеси чистый лист бумаги, что у меня на столе лежит.
Внучка быстро взбежала по лестнице на второй этаж, чуть не споткнувшись о кота, который обязательно должен был первым оказаться у деда в кабинете.
– Ребёнок, двигай сюда, – обратился он к дочери.
Вера неспеша подошла к обеденному столу. Дед Семён вооружившись карандашом, нарисовал на принесённом внучкой листе две точки. Примечательно было то, что точки располагались в противоположных углах листа бумаги, и поставил дед их прямо на пересечении линий.
– Вот тебе задача. Как бы ты соединила эти линии между собой попроще?
– Прямой линией. Куда ещё проще, – ответила дочь и собралась уйти.
– А если я тебе скажу, что эти точки обозначают начало жизни и сегодняшний день.
– Чьей жизни?
– Ну, скажем твоей, – Семён стрельнул взглядом в переносицу Веры.
– Так же, – ответила она, не понимая в чём тут изюминка.
– Дааа, – протянул отец, глядя на дочь, – вот если бы твой предок Левон так же думал, то не разговаривали бы мы сейчас с тобой.
– Семён, что ты затеял ненужный разговор, – отозвалась на разговор жена деда Семёна, – не отвлекай Веру от дел.
– Пап, объясни, – то ли обиженно, то ли заинтригованно попросила дочь.
– Да всё очень просто. Постоянно в жизни принимаешь решение как поступить. На листке этот момент находится в пересечении линий. От того какое направление ты выбираешь, зависит к какому следующему пересечению придёшь. И так дальше.
– И что?
– А то, – дед Семён сглотнул, – что если идти как нарисовала ты, то тогда ничего, кроме того, что перед тобой не увидишь.
– Правильно, идёшь прямо к намеченной цели, – как поставила точку сказала дочь.
– Глянь на лист. Смотри, сколько справа и слева от линии свободного места, как идти и ничего этого не видеть.
Семён энергично задышал. Встал. Подошёл к окну. За окном дятел пристраивал между веток груши шишку.
– Вот дятел и тот, прежде чем определился с нашей грушей в качестве разделочной, сколько деревьев просмотрел, опробовал.
– Дед, и чего ты разговор завёл этот? И Левона вспомнил, аж из восемнадцатого века.
– Не знаю. Вчера что-то нашло. Сказка эта про камень у дороги, листок в клеточку и Левон. А ведь если бы он тогда послушался родителей и не взял бы в жёны Анастасию, то остался бы в Тамбове. Но решил пойти поперёк воле родителей, но по зову сердца. Женился! И уехал с женой в Оренбуржье, – рассказчик расправил плечи, глубоко вздохнул и с гордостью добавил, – вот так наш род и пошёл, род Левоновых.
