– Я преподам вам урок каллиграфии, мой король…
Катарина перекинула длинную ногу и оседлала мои бедра.
Я не смог ответить. Завороженно наблюдал за ее изящными движениями, за тем, как подрагивает небольшая округлая грудь, как пряди волос скользят по набухшим соскам.
Ей ничего не нужно было делать – я уже готов был кончить. Лишь от одного ее вида. От пухлых губ, которые представлял на всех частях своего тела, от ее груди, которая сводила с ума. Боги… Я был готов сутками смотреть на эти упругие холмики. Во рту выступила голодная слюна от желания вобрать бархатистые горячие соски и сжать их губами.
Рука сама собой потянулась вперед, чтобы сжать ее совершенную грудь, но Катарина перехватила мои пальцы и откинула назад волосы.
Я тяжело выдохнул.
– Не сейчас, мой король…
Она потянулась вперед, нависая надо мной. Кончики волос скользнули по моей груди, по животу, заставляя мышцы предательски сжаться от боли неудовлетворенного желания.
Она улыбнулась и взяла кисть для каллиграфии, лежащую на столике возле кровати.
– Больно?..
Она немного придвинулась, задевая развилкой между бедер мой стоящий колом член.
Я смог только выдохнуть, прикрыв глаза.
– Ваши министры уже болтают, что король слаб здоровьем. – Катарина лизнула мягкие волоски кисти. – Мои частые визиты сюда их настораживают. Это может угрожать вашей власти, мой король…
Она изогнулась, словно в невероятном танце, и окунула кисть в чернила.
– Вы должны реже вызывать меня, если не хотите, чтобы в вашей силе сомневались. Даже малейший намек на слабость…
Я прижал палец к ее губам:
– Мне плевать на то, что они говорят. Любой, кто распространяет эти сплетни, будет казнен. Тебе лишь достаточно указать на него.
Коварно улыбнувшись, она прикусила кончик моего пальца и легонько тронула его языком. Я не смог подавить стона. Член дернулся, и из головки показалась светлая капля – свидетельство того, насколько я был слаб рядом с ней.
– Вы столько сделали, чтобы получить свой трон!.. Нельзя так рисковать.
Катарина накрыла ладонью мой живот, слегка царапнув ногтями, от чего я снова поднял бедра.
– Ты стоишь любого риска…
Она снова улыбнулась и занесла кисть над моей грудью.
– Урок первый… Сегодня мы разучим фразу: «Я схожу с ума без моего лекаря». – Холодный кончик кисти коснулся моего плеча. Плавными движениями Катарина начала наносить на мою кожу иероглифы. – Повторите, ваше величество.
Ее волосы упали мне на грудь. Основанием члена я ощущал влагу, сочащуюся из лепестков ее плоти. Чувствовал ее теплое влажное дыхание на контрасте с прохладным прикосновением чернил. Мягкое скольжение кисти посылало по коже мурашки.
Сейчас я был не грозным королем, который поставил на колени и подчинил всех врагов, а слабым рабом, послушным воле этой женщины.
Разомкнув пересохшие губы, я покорно повторил:
– Я схожу с ума без моего лекаря…
Катарина довольно улыбнулась, и от этой улыбки все внутри меня сжалось.
Она закончила выводить последний иероглиф и снова обмакнула кисть в чернила.
– Хорошо… Урок второй… «Я клянусь, что больше никогда не оставлю моего верного лекаря в одиночестве».
Катарина начала записывать иероглифы на моей груди, нарочно пройдясь кистью по соску, который вдруг стал невероятно чувствительным. Рядом с ней я превращался в сплошной комок нервов, реагируя даже на самое невинное прикосновение или вскользь брошенный взгляд. Даже ранения в бою я не ощущал так явно и четко, как ее ласки.
Она точно была ведьмой. Маленькой сладкой ведьмой, которая подчинила меня себе настолько сильно, что иного я уже не желал. Это была та участь, о которой я мечтал. Другого мне было не нужно.
– Вы слишком медлите, ваше величество. Неужели не усвоили мой урок? Нерадивых учеников обычно наказывают…
Катарина уже перебралась на живот, продолжая записывать столбик сказанной фразы, а я поспешил повторить:
– Я клянусь, что больше никогда не оставлю моего верного лекаря в одино…
Я оборвал себя на полуслове, когда увидел, как кисть скользит еще ниже.
Катарина встретила мой взгляд, голубые глаза сверкнули колдовством, а губы изогнулись в такой улыбке, что мне стало больно от ее совершенства. Она коснулась кистью моего члена и принялась выписывать на нем новые иероглифы.
Я стиснул пальцами простыни, поднимая бедра над кроватью, и тут же сжал ее ноги.
Катарина тихо рассмеялась и обхватила сложенными в кольцо пальцами головку моего члена. Я понял, что не сдержусь. Она доведет меня до освобождения лишь этими короткими ласками и почти невесомыми касаниями.
– Здесь я напишу кое-что особенное…
Я понял, что эту ночь не переживу. Катарина убьет меня наслаждением. Но такую смерть я готов был принять с удовольствием. Каждый раз, когда находился рядом с ней, видел ее, вдыхал ее запах, я умирал от нестерпимо сладкого ядовитого счастья, которое завладевало мной подобно отраве. Подобно одержимости.
Я знал, что одержим ею. И никогда от этого не будет излечения. Но мне оно и не нужно. Это самая желанная из болезней – болезнь ЕЮ. Катариной. И я желал умереть лишь от нее. Потому что эта смерть будет прекрасной…
